Алексей Карпов - Великий князь Владимир Мономах

Владимир Мономах и Святополк Изяславич осаждали Олега в Стародубе в мае—июне 1096 года в течение тридцати трёх дней. Князья заключили мир на том, чтобы им всем собраться в Киеве на княжеский съезд, однако Олег нарушил данное им обещание и начал войну с сыновьями Мономаха за Муром и Ростов.

И.М. Ивакин, а вслед за ним А.С. Орлов и Д.С. Лихачёв поправляют на: «от повеленья твоего». Однако такая правка не кажется обязательной: Мономах говорит о всех князьях, включая в их число и Олега, и себя, и прочих.

Мстислав Владимирович, бывший крёстным сыном Олега, ко времени написания письма находился в Суздале. Относительно «малого брата» Мстислава мнения исследователей расходятся (см. выше). Наиболее вероятно, что имеется в виду Вячеслав, явившийся на помощь Мстиславу.

То есть в уделе деда своего.

Из этих слов Мономаха видно, что ко времени написания письма Олег находился в своём уделе, то есть в Муроме.

Князем Давыдом Святославичем. Их младший брат Ярослав находился в то время вместе с Олегом.

Мономах цитирует тропарь, читающийся в Псалтири после 3-й кафизмы, а также на утрени в понедельник, глас 3-й. Ср.: «На страшнемь при бе-суперникъ обличаюся, безъ осведитель осужаюся» (Псалтирь 1296 года); «На страшном судищи без оглагольников обличаюся, без свидетелей осуждаюся, книги бо совестныя разгибаются, и дела сокровенная открываются...» (современный молитвослов) (184. II. С. 227— 230, 236). В соответствии с православным календарём в 1097 году это песнопение звучало в церкви, в частности, в понедельник сырной седмицы (9 февраля).

Обычно «многострастный» переводят как: «многострадальный». Однако, учитывая общий настрой всего письма, предпочтительнее принять другое значение этого слова (171. С. 70), а именно то, которое приведено в настоящем переводе.

Перевод не бесспорный. Д.С. Лихачёв, например, переводит: «Много борешься, душа, с сердцем и одолеваешь сердце моё». Однако кажется более вероятным, что Мономах сетует на то, что именно сердце одолевает душу его, «зане тленьне сущи».

Как отметил Н.В. Шляков, эти слова Мономаха обнаруживают сходство с молитвословиями недели мясопустной (канун Масленицы) или сырной (Прощёное воскресенье). Ср. седален на утрени недели мясопустной: «Помышляю день страшный, и плачуся деяний моих лукавых: како отвещаю безсмертному царю; коим же дерзновением воззрю на судию блудный аз...» (184. II. С. 224—225).

Предлагается исправление: «сын мой». Но можно принять и написание оригинала, так как хотя речь идёт о сыне Владимира Мономаха Мстиславе, далее подчёркивается, что он был крёстным сыном Олега Святославича.

Сыну Мономаха Изяславу, убитому в ходе войны с Олегом 6 сентября 1096 года.

Согласно «Повести временных лет», Мстислав неоднократно предлагал Олегу мир, обещая выступить посредником в его переговорах с отцом, — вскоре после занятия Олегом Суздаля и Ростова, после отступления к Мурому и наконец после битвы на Кулачке. Ниже Мономах, по-видимому, ещё раз цитирует письмо Мстислава (см.), причём близко к тому тексту первого послания Мстислава Олегу, который читается в летописи.

Эти слова можно понимать так, что Изяслав, как и Мстислав, был крёстным сыном Олега.

Упоминание матери убитого Изяслава свидетельствует о том, что Гида Харальдовна, первая супруга Мономаха, к февралю 1097 года была ещё жива. Нельзя исключать, однако, что она была оставлена князем, вступившим при её жизни во второй брак.

Вдову убитого Мономахова сына Изяслава.

В соответствии с завещанием Ярослава Мудрого Муром считался уделом отца Олега князя Святослава Ярославича, а Ростов принадлежал к уделу отца Мономаха Всеволода Ярославича.

Возможно, Мономах цитирует письмо своего сына, о котором он говорил выше. Ср. в летописи слова Мстислава, обращённые к Олегу: «Аще и брата моего убилъ [еси], то есть не дивьно: в ратех бо и цари и мужи погыбають» (45. Стб. 238).

О каком епископе идёт речь, неясно. Из дальнейшего видно, что Олег к моменту написания письма пребывал в Муроме, входившем в состав Черниговской епархии. Но о тогдашнем черниговском епископе Иоанне (ранее 1087—1111) известно, что он бóльшую часть своего пастырского служения тяжело болел («лежа в болести летъ 25»); следовательно, едва ли он мог сопровождать Олега в Муром. Возможно, имеется в виду ростовский епископ. В 90-е годы XI века ростовскую (суздальскую) кафедру возглавлял постриженник Печерского монастыря Ефрем.