Марк Алданов - Ленин (американский вариант)

«Платформа», стр. 8.

Кардинал Мазарини совершенно справедливо настаивал, что люди покончат с абсолютизмом короля, даже основанного на жесточайшей тирании, но никогда ничего не смогут поделать с десятью тысячей крепостников, рассеянных по всему миру. По той же самой причине диктатура десяти тысяч большевистских комиссаров, терроризирующих сегодня Россию, превосходит жестокостью все власти когда-либо существовавшие в России. Нынешняя диктатура гораздо хуже старого порядка, так как деспотизм жандармов был по крайней мере ограничен законом. Всё было бы гораздо хуже, если бы 99% нынешних комиссаров не были продажны. Сегодня в России взяточничество – единственная гарантия сохранения личных свобод.

В ответе господина Бусатона на анкету «L’Avenir» (№38, стр. 285) мне слышится крик утопающего: «Россия могла бы пролить свет на проблему, но нам практически невозможно узнать, что там происходит. … Нам нужны доказательства! Если исходить из моральной и гуманитарной точек зрения, то мы просто не знаем, чему верить».

Говорю о Франции, как об одной из самых цивилизованных стран мира.

«Humanité», 11 июля 1919.

Огненные палаты – суды, приговаривавшие к сожжению.

«L’Action Francaise» 11 июля 1919.

Пять лет назад, несмотря на «здоровую революционную традицию», социалист высказавшийся в поддержку смертной казни был бы изгнан из партии.

«Populair» 12 июля 1919.

«Ибо в эпоху революции классовая борьба неминуемо и неизбежно принимала всегда и во всех странах форму гражданской войны, а гражданская война немыслима ни без разрушений тягчайшего вида, ни без террора». Н. Ленин «Письмо к американским рабочим», стр. 7.

Бебель. Речь 19 августа 1904 года на заседании съезда в Амстердаме. Что бы сказал Бебель, который тогда был так суров к французским социалистам, по поводу нынешних ежедневных спектаклей немецких социалистов?

Альбер Тома «Большевизм или социализм», стр. 7.

«Бог будет ему милосердным судьёй» - сказал Николай II, когда Столыпин сообщил ему о смерти Льва Толстого.

После покушения на жизнь Ленина были расстреляны 512 заложников из числа буржуазии и офицеров (сведения из официальных сообщений большевиков) в качестве возмездия по распоряжению советского правительства. Жорес был бы счастлив за своих почитателей!

Шарль Раппопорт «Жан Жорес» второе издание 1916. Стр. 369-371. Я цитирую Жореса по этой книге.

Н. Ленин «Крах Второго Интернационала», «Коммунист» №№1-29 (1915).

Зиновьев «О мародёрстве» «Социал-Демократ» №39 (1915).

Было бы интересно узнать, что те французские социалисты, которые заигрывают с большевизмом, думают о «принципиальной разнице» войн 1914 и 1870 годов. Считают ли они войну 1870 года «исторически прогрессивной».

Замечу мимоходом, что Жорес наивно восхищался одарённостью и интеллектуальной силой Маркса. Не думаю, всё же, что моральный и интеллектуальный облик этого великого борца мог по-настоящему привлекать Жореса. Поль Бонкур писал в воспоминаниях о Жоресе: «Я узнал, что он читает переписку Маркса с Энгельсом. Жорес часто ‘прочёсывал’ подобные источники социалистических доктрин. Преисполненный полного доверия, что всегда придавало ему детскую свежесть восприятия, он сказал мне, указывая пальцем на тяжёлые страницы: «Насколько же эти парни были поглощены своей священной ‘доктриной’, как неумолимы они были в антипатиях, как безразличны ко всему, что не касалось их столкновений в данную минуту. Я часто думаю, что не будет слабостью, не ослабит позиции в споре, попытаться, как я всегда пытаюсь, понять другую точку зрения, и испытывать богатство других эмоций, а не только связанных непосредственно с политической и социальной борьбой»». Действительно, здесь очевидна громадная разница между характерами Маркса и Жореса. Автор «Капитала» обладал обширными познаниями, но его эмоции пробуждались только в политической и социальной борьбе, и только в той степени, в которой были затронуты его личные идеи, и в которой события подтверждали или опровергали его убеждения. С такой точки зрения Ленин очень близок к Марксу, гораздо больше, чем к Жоресу. Ленин вообще ни о чём не может думать, кроме большевизма.