Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Но нам надо сделать очень важный вывод, дорогие друзья. Как только любые силы, даже действующие из самых лучших побуждений – я уверен, что Милюков, Гучков действовали из самых лучших побуждений, – как только такие силы пытаются захватить власть, пренебрегая принципами законной передачи власти, они открывают бездну, в которую и они сами, и власть, и страна, которой они хотят управлять, обрушиваются и гибнут там.

И потому, думая, конечно, не о прошлом, а о будущем, а прошлое рассматривая лишь как опыт, мы должны ясно видеть, что глубины предательства неизвестны, они бездонны, как предательство Ленина. И несмотря на своё предательство, Ленин остался кумиром многих людей в России и его статуи всюду стоят до сего дня. То есть глубины предательства бездонны и пленительны, что самое ужасное.

Право на бесчестие, о котором говорил в «Бесах» Ставрогин, – «все к нам побегут, никого у них не останется», – это «право» действительно оказалось пленительным соблазном. Не для всех, конечно, но для многих. А те, кто не «побежал» к большевикам, тех поубивали, прогнали. И воцарилось беззаконие и полный произвол вот уже на сотню лет.

И вот, чтобы не возобновлялось вновь и вновь это право на бесчестие, чтобы эта бездна не разверзалась, надо очень внимательно, с огромной внутренней осторожностью и ответственностью касаться такой святой и великой вещи, как власть. Даже если она находится в совершенно недостойных руках. Это урок нам, преподанный «двоебезвластьем» 1917 года.

Итак, дорогие друзья, сегодняшняя наша лекция посвящена, пожалуй, последнему перед Октябрьским переворотом драматическому и решительному моменту между февралём и октябрём. Мы с вами прошлую лекцию посвятили двоевластию и июльским событиям, в которых вся Россия увидела несколько очень важных вещей.

Первое – что власть не усиливается, а слабеет. Все эти идеи, что народ создаст по-настоящему сильную власть, оказались чепухой. Ничего не было создано. Наоборот, в стране разрастались анархия и беззаконие, а не утверждались мир и правопорядок. Это стало ясно всем. После июля 1917-го не осталось человека, который питал какие-то иллюзии на этот счёт.

Второе – в русской политической жизни есть люди, которые работают на врага, на Германию, на Центральные Державы. Слухи об этом ползли и раньше, но после опубликования министром юстиции Переверзевым документов разведки только самые наивные люди могли в этом сомневаться. Теперь вопрос заключался в том, согласны ли стать русские люди союзниками Германии, хотят ли пойти ради мира на всё, в том числе и на продажу собственной чести и чести своей страны, или не хотят. Это была вторая очень важная позиция.

Третья позиция состояла в том, что Русская армия перестала воевать. Армия не просто слабеет – армия бежит. Армия перестает быть реальной силой. А шла война. И уже загублено более двух миллионов жизней. Что делать в этой ситуации?

Собственно говоря, один полюс уже определился, это Советы, которые ведут Россию фактически к поражению. Совершенно очевидно, что они не ведут Россию к победе. Даже самые стойкие сторонники войны в Советах (такие были среди меньшевиков-оборонцев) говорили: «да, война, но без аннексий и контрибуций, война без проигравших и победивших», то есть мир практически любой ценой и как можно быстрее. Другие же, как большевики, просто твердили о том, что империалистическая война должна перерасти в войну гражданскую, в войну против своих генералов, помещиков и капиталистов. Запомним эти слова. В этих словах позиции одной стороны – Советов, проявлялись очевидно. Советы работали на развал армии, на ослабление экономики страны, на превращение России в сообщество, которое неспособно воевать.

За Советами совершенно ясно просматривалась воля Германского Генерального штаба, который мечтал любой ценой, невзирая ни на какие материальные и моральные издержки, прекратить войну на два фронта. Если не получился блицкриг 1914 года, когда надо было сначала разбить Францию, потом всеми силами разбить Россию и так победить, то должен был получиться план 1917 года – вывести Россию из войны и всеми силами принудить к почетному миру (никто уже не говорил о капитуляции Антанты) Англию и Францию.

Русское правительство после июля в целом состоит из социалистов; меньшинство министров, как их называли, «капиталисты», но это кадеты, это прогрессисты. Правительство социалистов во главе с Керенским стоит на позициях обороны, на позиции конструктивной. Поэтому именно в среде правительства появляется идея Государственного совещания. И 31 июля 1917 года Керенский объявляет о том, что в Москве должно быть созвано Государственное совещание.