Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Депутатами Думы, на этом балкончике собравшимися, был избран Временный комитет Думы, исполнявший функции правительства до 2 марта, когда он избрал Временное правительство.

«Во всём этом огромном городе, – записал депутат Василий Витальевич Шульгин 27 февраля, – нельзя было найти несколько сотен людей, которые бы сочувствовали власти». Вот состояние революции.

Ситуация накалялась, и вечером 27 февраля Император приказал Георгиевскому батальону Ставки во главе с генерал-адъютантом Николаем Иудовичем Ивановым направиться в Петроград для восстановления порядка. Генерала Иванова Император назначил начальником Петроградского округа (взамен Хабалова) с вручением ему диктаторских полномочий. Одновременно он отдал приказ командующим ближайшими к Петрограду Северным и Западным фронтами отправить 28 февраля по четыре пехотных и четыре кавалерийских надёжных полка в Петроград для наведения порядка. Передовые части должны были вступить в город утром 1 марта одновременно с Георгиевским батальоном и тут же поступить в распоряжение генерала Иванова.

Революция продолжалась. Пока войска шли, 28 февраля восставшие солдаты и рабочие захватили Адмиралтейство, Зимний дворец, Петропавловскую крепость. Правительство было арестовано и заключено в крепость. С середины дня 28 февраля российские посольства за границей перестали получать сведения из Петрограда. То есть революция свершилась. Власть в городе полностью перешла в руки восставших. Теперь генералу Иванову Петроград надо было брать штурмом.

28-го же, но раньше, в 0.55, то есть в час ночи, в Ставке перед отъездом в Царское Село Император последний раз встречается с начальником штаба Михаилом Алексеевым в присутствии генерал-майора свиты Его Императорского величества Владимира Николаевича Воейкова. Генерал Алексеев, по сообщению Воейкова, на коленях умоляет Государя не уезжать из Ставки, а вызвать семью в Ставку. В Москве и в Петрограде революция. Но Государь следует указаниям Императрицы, которая внушает ему, что «Алексеев хочет тебя арестовать в Ставке, поэтому он желает, чтобы я приехала к тебе, он предполагает нас всех арестовать в Ставке. Поэтому приезжай ко мне, мы вместе восстановим порядок».

Алексеев, разумеется, делал совершенно иное. Он понимал, что здесь, в Ставке, Государь в безопасности. Но Государь не верил своему начальнику штаба. Он верил своей экзальтированной супруге.

В 2.10 ночи, уже в поезде, в Могилёве, он принимает генерала Иванова, даёт ему последние указания и посылает последнюю из Могилёва телеграмму Императрице: «Как счастлив я, что увидимся через два дня». Он совершенно не отдаёт себе отчёта в том, что происходит в стране. В заметках о Февральской революции Александр Исаевич Солженицын написал: «Но какому историческому деятелю его слабость к своей семье зачтена в извинение? Когда речь идёт о России – могли бы и смолкнуть семейные чувства».

В дневнике Государь записал: «Лёг спать в три с четвертью часа, так как долго говорил с Николаем Иудовичем Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Спал до десяти часов. Ушли из Могилёва в пять часов утра, погода была морозная, солнечная. Днём проехали Вязьму, Ржев и Лихославль в 9 часов».

Кадровый артиллерист и последний начальник штаба Корниловской Ударной дивизии Генерального штаба полковник Евгений Месснер рассуждал об этом отъезде Царя так: «Желание получить совет Супруги побудило его совершить поступок, для офицера совершенно немыслимый: в момент боя за Россию, за трон он покинул командный пункт и поехал якобы с целью навестить больных детей <���…>. Государь в своём лице соединял и Царскую власть, и власть Верховного Главнокомандующего. Вторая из властей временно перешла к Алексееву (до той поры, пока Царь не прибыл в Псков и не установилась поэтому телеграфно-телефонная связь его с генералом Алексеевым). Но первую из властей – Царскую – Царь увёз с собой и не мог ею пользоваться на протяжении 40 часов путешествия».

И вот как раз в это самое время Совет рабочих депутатов, обосновавшись в Таврическом дворце, принимает так называемый Приказ № 1 по армии – приказ о демократизации армии, который говорит, что солдаты могут не подчиняться своим офицерам, что офицеры должны быть одобрены на своих должностях солдатскими собраниями, солдатскими Советами – фактически в армии водится Советская власть. Что это означает? Кадровый состав армии выбит несколько раз, и старых офицеров, особенно в пехотных и кавалерийских частях, почти не осталось, а старослужилых солдат практически вообще не осталось. В артиллерии, особенно корпусной, ещё что-то осталось, в специальных войсках, в сапёрах осталось, но в главной силе армии – в пехоте и кавалерии – нет уже практически. То есть армия – это новобранцы, не знающие полковых правил, не пропитанные духом кадровой армии. И им не хочется идти в атаку, им не хочется воевать. Уже до Приказа № 1 офицеры говорили, что «мы боимся наказывать солдат на фронте, потому что в первой же атаке они выстрелят нам в спину». А теперь тем более.