Михаил Елисеев - Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь

Очень часто, для того чтобы подогнать под свою «теорию» какой-либо исторический факт, некоторые исследователи просто заявляют о том, что письменный источник сфальсифицирован. По их авторитетному мнению. Не имея возможности подтвердить своё «открытие» фактами, они вынуждены прибегать к дешёвой демагогии. Но с Евпатием Коловратом так не получится. Дело в том, что был он не простым смертным, а воеводой княжеской дружины. Для рязанских князей игры с язычеством давно закончились, и если бы они узнали, что Евпатий является язычником, то на арбалетный выстрел не подпустили бы его к этой должности. На дворе стоял XIII век, христианство было государственной религией, и вся правящая элита рязанского княжества её исповедовала. Говорить о том, что рязанские князья симпатизировали язычеству, не приходится. Никейский император вряд ли выдал бы свою родственницу Евпраксию за княжича Фёдора, если бы знал о том, что его будущие родственники не тверды в вере – а узнать это было несложно. Правители Рязани в христианстве были тверды. Если же некоторые их подданные продолжали придерживаться веры в старых богов, то князья старались наставить их на путь истинный. Причём внедряли христианство не только огнём и мечом, но и воздействуя на сознание. Возводили храмы, привлекали священников из Византии, да и чудотворные иконы тоже были не прочь заполучить, о чём свидетельствует «Повесть о Николе Заразском».

Понятно, что тема язычества воеводы встает исключительно из-за его прозвища – Коловрат. Но можно взглянуть на проблему и с другой стороны. Как следует из текста «Повести о разорении Рязани Батыем», воевода был непревзойдённым бойцом, и его ратное мастерство восхитило даже Батыя. Поэтому гораздо логичнее будет связать прозвище Евпатия с его воинским умением. То, что в Европе называли арбалетами, на Руси в XIII веке было известно как самострел. Заглянем в «Энциклопедический словарь» Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, где узнаем очень интересную информацию по интересующему нас вопросу: « Самострел (стар.) – название лука, вделанного в деревянную соху (приклад) с полосою (ложею). При стальном луке тетива С. делалась из толстой веревки или из воловьих жил и спускалась с помощью особого ворота, который назывался коловратом самострельным» [48] Энциклопедический словарь. Ф.А. Брокгаузъ, И.А. Евфрон. Т. XXVIII. С.-Петербургъ, 1900. С. 321. .

Есть и иная версия по поводу прозвища воеводы. «Коло» – славянское слово, обозначающее круг, «врат» – вращение. Исходя из этого, предполагается, что Коловрат был непревзойденным мечником, умеющим сражаться одновременно двумя мечами. Трудно сказать, насколько данный факт соответствует реальности. Но с другой стороны, это только подтверждает догадку о том, что своё прозвище боярин получил за воинское умение.

И конечно имя героя – Евпатий (от греческого имени Ипатий). Это четко прописано в Распространенной редакции «Повести»: « О Ипатии храбром. Некий человек от вельможь резанских именем Ипатий саном Коловрат » (с. 403). Из этого следует, что был воевода человеком крещеным. В Дополненной редакции «Повести о разорении Рязани Батыем» боярин вообще назван « Еупатий Колевратов» [49] ТОДРЛ. Лобакова-Евсеева И.А. «Повесть о разорении Рязани Батыем» в новых редакциях XVII в. Т. 45. СПб.: Наука, 1992. С. 385. . Отец Евпатия тоже был христианином, о чем свидетельствует его имя – Лев. Об этом, как мы помним, прямо говорит Редакция основная Б (2-й вид) «Повести о Николе Заразском»: « И некый от велможь рязаньских именем Еупатий Львович Коловрат » (с. 336). Мало того, после своей гибели боярин будет похоронен « в святей соборней и апостолстей церкви » (с. 338). В Редакции «стрелецкой» эта информация звучит несколько иначе, но сути дела не меняет: « Пришедше во свою землю погребоща господина своего и воеводу Еупатия у церкви, положиша честно » (с. 336). Это могло быть только в одном случае – если воевода, так же как и его дружинники, был « Веры христианскыя». Поэтому лично для меня никакой языческой составляющей в истории Евпатия Коловрата нет и быть не может. Впрочем, каждый верит в то, во что ему хочется.

Князь Ингварь благополучно пересидел Батыев погром в Чернигове, и когда схлынула волна нашествия, вернулся в рязанские земли прибирать власть к рукам. Его горестный плач на развалинах Рязани является сильнейшим местом в «Повести», показывая весь масштаб катастрофы, постигшей этот древний русский город. Настораживает одно – не Ингварю Ингваревичу лить тут слёзы, потому что в том, что произошло, есть и его доля вины. Автор «Повести» просто вложил в уста князя свои мысли о рязанской трагедии, поскольку другого подходящего для этого персонажа не нашёл. Тем не менее, именно благодаря монголам Ингварь стал рязанским князем, поскольку все остальные его родственники пали в боях с ордой. Олег Красный томился в плену у Батыя и на Русь вернется только в 1252 году. Так что сидение в далеком Чернигове пошло князю Ингварю на пользу.