Йосеф Мацек - Гуситское революционное движение

С весны 1421 года таборитокое братство, защищенное от внешнего врага постоянной армией, так называемыми походными войсками, снова завязало тесные отношения с Прагой. История Праги в годы гуситского революционного движения полна кровавых уличных боев, участники которых преследовали одну цель — овладеть ратушей. После изгнания немецкого патрициата «великой пражской общине» досталось громадное имущество. Патриции не только обладали лучшими домами в городе, они владели виноградниками, поместьями, усадьбами, а также крепостными деревнями, расположенными на обширной территории вокруг Праги. Из 182 конфискованных домов в Старом Месте в Праге 6 домов стоили менее 20 коп грошей каждый, 23 дома — от 21 до 50 коп, 31 дом — от 51 до 100 коп, 30 домов — от 101 до 200 коп, 13 домов — свыше 200 коп.

Для сравнения укажем, что поденщик получал около одного гроша в день, за корову платили от полкопы до одной копы, боров стоил около 20 грошей, за пару простых башмаков нужно было заплатить 3 гроша. Эти цены показывают, какую колоссальную сумму представляли собой двадцать коп грошей!

Прежде всего, повидимому, были конфискованы самые богатые дома. Если принять во внимание, что, например, в Таборе в 1432–1450 годах дом стоил примерно 5–7 коп грошей, мы придем к заключению, что пражские конфискованные дома были настоящими дворцами по сравнению с домами Табора. Примерно так же распределялась и стоимость 87 конфискованных домов на Новом Месте. Большой ущерб понесли патрициат и церковь с отменой рент. В конце августа 1421 года община пражского союза городов «приняла решение обо всех процентах, в городской черте записанных, или каким-либо иным образом утвержденных и подтвержденных, чтобы их никогда никому больше не платить» [147] В. Men dl, Z. hospodářských dějin středověké Prahy. . Если учесть, что из 593 домов в пражском Старом Месте только 65 домов было свободно от рент и что только в период с 1400 по 1419 год у владельцев за неуплату ренты было конфисковано 44 дома, станет ясно, какое тяжелое бремя было снято с горожан. Конфискации подверглись далее 160 имений, замков и крепостных деревень в районе Праги — имущество монастырей, церквей и патрициата; к этим владениям нужно добавить множество виноградников, а также незастроенных земель в самом городе. Все это показывает, насколько улучшилось положение пражского мещанства в 1419–1420 годах.

Все конфискованное имущество необходимо было, согласно распоряжению общины, изданному в 1421 году, продать «местным жителям и верным соседям», «богатому и бедному, всякому, кто может купить», «и преимущественно тому, кто больше сражался в боях за дело божье и общее благо, проливая кровь» [148] Tamtéž, str. 2–3. . Заслуга осуществления конфискации и установления вышеуказанного принципа продажи принадлежит бедноте и мелким ремесленникам, которыми руководил Ян Желивский. Однако Желивский не мог провести этот принцип в жизнь, потому что бюргеры, главным образом те, которые засели в совете, использовали конфискацию для своего обогащения, не говоря уж о том, что фактически купить землю могли только люди зажиточные. Так, например, из одной части конфискованного имущества коншелы купили 15 имений, 7 виноградников, 4 сада, 4 луга, 2 мельницы, одну усадьбу, пруд и поле.

Расхватав конфискованное имущество и упразднив ренты, бюргерство постепенно утратило интерес к дальнейшему развитию революционного движения. Нам не понять причины ожесточенных боев бедноты и мелких ремесленников с богатыми бюргерами, если мы не примем во внимание, что у бюргеров, обогатившихся за счет конфискации, не было больше причин для того, чтобы продолжать напряженную революционную борьбу. Постепенное обогащение не только объясняет нам, почему они растеряли былой революционный пыл, но и свидетельствует об их первых шагах на пути измены революции. Эволюция пражских горожан более или менее напоминала эволюцию горожан других городов. Например, в Писке, одном из главных центров таборитского братства, доходы от имущества, конфискованного у изгнанного патрициата и церкви, также попали в карманы коншелов; эти коншелы, обогатившиеся в результате конфискации домов, заседали в ратуше еще в период Липан (1434 год) и после Липан, когда они уже полностью перешли на сторону феодалов.

Однако в 1421 году Ян Желивский и его друзья были еще достаточно проницательны и сильны, чтобы не только разгадать планы пражских богатеев, но и сделать невозможным осуществление этих планов. Желивский, опираясь на бедноту, привлек на свою сторону и мелкое мещанство, как это показывают имена советников, назначенных Желивским 2 июля 1421 года, когда были объединены староместская и новоместская общины. 30 июня 1421 года Желивский во главе вооруженных отрядов выступил против ратуши и вновь захватил в городе решающие позиции. Вавржинец из Бржезове, главный враг Желивского, прямо пишет, что «Желивский владел тогда всей общиной». Одной из причин того, что ему удалось привлечь на свою сторону часть бюргерства, была необходимость укрепить позиции Праги вовне. Все хорошо помнили, что именно Желивскому и его сторонникам принадлежала основная заслуга завоевания восточночешских королевских городов, выступавших против Праги и стоявших за Сигизмунда. В тот период — в апреле 1421 года — «пан Ян» (как называет Желивского Вавржинец из Бржезове) во главе пражских отрядов подчинил Праге ряд городов, начиная с Ческого Брода. Прочная опора Сигизмунда, Кутна Гора, была также вынуждена перейти на сторону Праги. В восточной Чехии отряды Желивского соединились с походным войском Жижки и, осуществив быстрое наступление, очистили всю восточную и северо-восточную Чехию от врагов чаши. Тогда силой был вновь «приведен к чаше» крупный чешский пан Ченек из Вартемберка, — он был вынужден преклонить колена перед «святыми дарами» и принести присягу верности, которую принял Ян Желивский.