Ниал Фергюсон - Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

По мнению Вильерса, Мендисабаль надеялся на «прилив щедрости» со стороны «Левиафана» (то есть Натана). Дипломатическая переписка доказывает, как мало контактов было в то время между Ротшильдами и Палмерстоном.

Лайонел — Энтони и Нату, 22 июля: «Здесь все смеются над их нерешительностью и непониманием, за кого они хотят выступить. Почему они не вмешаются как следует и не пошлют 50 тысяч человек; они окончили бы войну в три месяца, или почему они не предлагают послать каких-нибудь французских генералов? <���…> Отвратительно наблюдать, как две такие державы, как Англия и Франция, боятся деспотического правительства». Лайонел имел в виду Меттерниха. Джеймс из Парижа — племянникам в Лондон, 11 сентября; он же — тем же, 25 декабря. Палмерстон выдвигал те же доводы, высказываясь против гарантированного займа вроде предложенного Вильерсом: «Люди скажут: если сторонникам королевы больше всего нужны деньги, заем поможет им встать на ноги, но Ротшильды не станут поддерживать военное искусство, боевой дух, ясность цели и здравый смысл, а без всего этого займы обогатят лишь еще нескольких генералов».

Из-за того что Банк Франции не имел права ссужать деньги напрямую, операцию необходимо было провести через посредников: Бэринг вначале выписал синдикату, в который входили Оттингер, Делессер, д’Эйхталь, а также Перье и д’Аргу, векселя на 48 млн франков на срок в три месяца и только потом предоставил банку необходимые средства.

«На троне Давида, когда его восстановят, будет сидеть финансовая династия, которую признают все европейцы и которой вся Европа подчиняется…»

«Он вполне серьезно говорил со мной о возвращении евреев на их родину… Страна, сказал он, обладает широкими природными возможностями; ей недостает лишь рабочих рук и защиты для рабочих; права на землю можно купить у Турции: деньги будут — помогут Ротшильды и все ведущие евреи-капиталисты; турецкая империя разваливается… за деньги турецкое правительство сделает что угодно».

За это замечание я благодарен профессору Дэвиду Лэндису.

Что характерно, построенной тогда больницей Майера де Ротшильда управляли исключительно Ротшильды; она функционировала под наблюдением сына Джеймса, Густава.

Конечно, первые псевдонаучные расистские определения «еврейской сущности» были придуманы антисемитами для того, чтобы обвинять евреев в измене или поднимать вопрос «смешанных браков». Из-за того что Ротшильды сохраняли приверженность иудаизму, на них нападали и более традиционными способами.

В силу своей косности представители австрийской власти отказались снести городские стены, чтобы облегчить сообщение между центром Вены и пригородами.

Как и в Англии, первые французские железные дороги в первую очередь были предназначены для доставки угля из угледобывающих районов; линия Сент-Этьен, построенная в начале 1830-х гг., была аналогом линии Стоктон — Дарлингтон, сооруженной на десять лет раньше. Но отсчет развития настоящей системы железных дорог — не только грузовых, но и пассажирских перевозок на паровой, а не на конной тяге — следует вести от строительства линии Париж — Сен-Жермен.

Прокладка линии «Правого берега» обошлась в 16,8 млн франков по сравнению с заложенной в проекте ценой в 11 млн, хотя она была значительно дешевле, чем линия «Левого берега».

Хотя кажется маловероятным, что данный памфлет вышел с согласия Ротшильдов, позже Ансельм утверждал, что «вульгарное оскорбление», направленное на Джеймса, «исходило изначально от одного презренного типа, которому наш Парижский дом вполне справедливо отказал в займе».

В основном Дернвель по-прежнему обвинял Джеймса в том, что тот подкупал политиков и прессу, чтобы получить концессию на строительство Северной железной дороги, и позволил себе более общую критику, связанную с финансированием железнодорожного строительства.

Естественно, их мать расценила то, что они выжили, «счастливым случаем» и благодарила Провидение. Согласно одному отчету, однако, Эвелина и ее нерожденный сын погибли в результате еще одной железнодорожной катастрофы, которая случилась два года спустя.

Общая протяженность построенных линий и цифры капиталовложений показывают, что самого низкого уровня экономика достигла лишь в 1851 г., через четыре года после финансового кризиса; используя уместную метафору, можно сказать, что произошел эффект «сорвавшегося поезда».