Л Викторова - Монголы

7Археологические раскопки подтверждают данные письменных источников: в бассейне Онона в этих районах были обнаружены грунтовые могилы с каменной наброской. А. П. Окладников считает их шивэйскими (бурхотуй-ская культура) [Окладников, 1960]. Они отличаются и от тюркских и от уйгурских погребений, но сходны с захоронениями знатных монголов XVII— XIX вв„ обследованными в Хэнтейском и Восточном аймаках в 1969 г.

8На это косвенно указывают находки стел с согдийскими текстами. Одна из них — тюркского времени (VI в.) в Бугут-сумуне Архангайского аймака, а вторая — времен уйгурского хана Бао-и (808—821) на развалинах Орду-Балыка (городище Хар-балгас) [Лившиц, 1973, с. 243—244].

9Фотография изваяния была подарена мне в 1969 г. в г. Ундэр-хане художником Тэмур-Очиром. Пользуюсь случаем принести ему мою искреннюю благодарность.

10Именно эту группу татар, очевидно, и считали китайцы империи Сун «белыми дада», так как они усвоили какие-то элементы китайской культуры. Затем сунскими авторами название «дада» (татары) было перенесено на все-монголоязычные народы Центральной Азии, с которыми империя Сун столкнулась в начале XIII в.

11В книге Рашид ад-дина также указывается на три народа с фонетически сходными этнонимами: монгол, усуту мангун, а также мангут (корень- мангу — с показателем множественного числа на т).

12Плано Карпини среди покоренных монголами народов перечисляет п су-монголов [Путешествие..., 1957, с. 57], подчеркивая тем самым неидентичность их с самими монголами. Но вместе с тем он отмечает сходство с ними в антропологическом типе и в языке.

Суммируя сведения европейских путешественников, Рашид ад-дина, «Сокровенного сказания», китайских хроник, древнетюркских рунических текстов, можно предположить, что су-моалами (или су-монгалами) назывались потомки пограничных племен шивэйцев и мохэ; этнические границы между ними были неясны. В XII — начале XIII в. к ним, видимо, относились и различные группы прибуирнорских татар, покоренных Чингисханом. Этот народ, включенный ранее в состав киданей, после падения империи Ляо подчинился чжурчжэням. Отдельные татарские знатные семьи поддерживали с монгольскими ханами близкородственные отношения и отдавали им своих дочерей: в жены. Рашид ад-дин и «Сокровенное сказание» упоминают о том, что Ам-багай (хан монголов) был захвачен татарами чжуинского племени и его выдали чжурчжэням, когда он провожал свою дочь, выданную замуж за представителя другого татарского племени. Есть упоминания и о приглашении татарского шамана к заболевшему родственнику монгольских ханов в XII в. Все это говорит о том, что между татарами и монголами существовали в то время достаточно длительные и сложные отношения;

13Хотя по этнической принадлежности эти народы и считались частью хэйшуй мохэ или шуй дада, однако их расселение в контактной зоне между монгольскими и тунгусскими народами позволяло им совмещать многие языковые и культурные элементы обеих групп народов.

14В 1958 г. мною была высказана гипотеза о том, что кидани называли различные тюркоязычные племена, генетически связанные с хуннами, тюрками и уйгурами, собирательным словом «цзубу». В XII в. «Сокровенное сказание» называло эти народы найманами, кереитами и меркитами. Они жили в районах, расположенных западнее и северо-западнее этнической территории киданей. Соответствующие генетические связи были прослежены за весь рассматриваемый период (IV в. до н. э.— XII в. н. э.) (Викторова, 1958]. Однако, полемизируя со мной, Л. Н. Гумилев пишет: «Л. Д. Викторова полагает, что цзубу — самостоятельный тюркский народ, потомки хуннов. Но это мнение, пожалуй, можно не рассматривать, потому что не учтен тысячелетний хронологический разрыв» (Гумилев, 1970, с. 101]. Ссылается при этом Л. Н. Гумилев не на мою статью 1958 г., которая ему была хорошо известна и им же использована в книге «Древние тюрки» [Гумилев, 1967, с. 31, 34], а на реферат кандидатской диссертации, в котором аргументации, естественно, не было. Но и там я нигде не писала, что цзубу — «самостоятельный тюркский народ».

15Это население стояло в оппозиции к уйгурской элите, так как уйгуры были манихеями, а среди их подданных уже получило распространение христианство несторианского толка. Поэтому в уйгурском государстве не могло быть единодушия среди всех подданных: каждая религия вербовала себе сторонников, каждый сторонник одной религии становился противником другой. Естественно, что с уйгурами ушли в Восточный Туркестан и Ганьсу только их сторонники. Остальное же население просто переменило одного хозяина на другого, отличавшегося равнодушием к чужим богам. Не случайно проповедь христианства имела успех именно в населенных различными, преимущественно тюркоязычными, кочевниками районах империи Ляо (Бартольд, 1903; Wittfogel and Feng Hsia-sheng, 1949], среди которых мирно уживались колонии согдийских купцов. Согдийцы резко отличались по антропологическому типу, языку и культуре от киданей. Кочевники-тюрки таких резких отличий не имели. Поэтому, естественно, кидани стали называть все степное, неродственное себе население по наиболее характерной его части.