Ахмед Искендеров - Тоётоми Хидэёси

Интерес к Хидэёси со стороны официозной японской историографии, ее оценки этой личности во многом определялись временем появления тех или иных работ о нем, классовыми потребностями правящих кругов страны, политическими позициями авторов. Если в период правления феодальной династии Токугава официальная точка зрения состояла в том, чтобы замолчать или по возможности принизить исторические заслуги Тоётоми Хидэёси, то после буржуазной революции 1868 года проявилась другая крайность: его роль в японской и мировой истории преднамеренно преувеличивалась. Это было вызвано, очевидно, двумя тесно связанными между собой обстоятельствами: во-первых, таким образом новая буржуазная историография усиливала критику токугавского режима, противопоставляя ему период правления Хидэёси, а во-вторых, стремилась вызвать доверие к новой политической власти, пришедшей на смену династии Токугава. К сожалению, в истории Японии XX столетия были и такие периоды, когда милитаристские силы страны пытались использовать агрессивные планы Хидэёси для оправдания своей экспансионистской политики.

Почти всегда вокруг выдающихся исторических личностей нагромождается великое множество всяких легенд, полуправд и просто догадок. Часто это вызвано скудостью документального материала, который оказывается в руках исследователя, сложным характером практически каждой исторической личности, в которой, как правило, уживаются, странным образом соединяясь, весьма противоречивые свойства и черты. Все это в той или иной мере свойственно и натуре Хидэёси.

Как отмечалось выше, многие стороны жизни и деятельности Тоётоми Хидэёси, особенно относящиеся к годам молодости, остаются недостаточно раскрытыми, малоизвестными. Крайне редки портретные изображения Хидэёси, не вполне ясен его внешний облик. До сих пор спорят о том, насколько дошедшие до нас портреты Тоётоми Хидэёси верно передают его внешние черты и внутренний облик. Из существующих портретных изображений наиболее близкими по внешнему сходству с оригиналом являются, пожалуй, два, которые воспроизводятся в настоящей книге. К тому же и по времени исполнения они относятся к эпохе Хидэёси: их создание датируется концом 1598 или началом 1599 года, т. е. спустя всего несколько месяцев после его смерти.

На первом из них Хидэёси изображен в домашней обстановке. На нем длинное широкое кимоно на тонкой подкладке (авасэ) светло-зеленого цвета, головной убор китайского образца. Обложившись подушками, с веером в правой руке, он уютно расположился на красочно разрисованной крупными цветами соломенной циновке (татами). Худое, вытянутое лицо с узким подбородком, редкая «козлиная» борода, устремленный вдаль, хотя и заметно усталый и потухший взгляд, тщательно выписанные рукой талантливого живописца, передают не только самобытную мудрость и состояние удовлетворенности, но и душевную надломленность, внутреннюю настороженность и даже отчужденность от мирской суеты. Стеклянно-холодные, глубоко впавшие глаза еще выражают самоуверенность, но вместе с тем в них улавливаются признаки наступившей старости, непомерной усталости, когда силы начинают угасать.

На задней раздвижной стенке-перегородке, служащей портретным фоном, черной тушью выписан в типично японской манере пейзаж с такой его весьма характерной и непременной деталью, как знаменитая японская сосна.

Богатое внутреннее убранство дома, торжественно-величавая лоза, весь внешний вид Хидэёси как бы подчеркивают могущество этого человека, который наводил страх на людей и заставлял беспрекословно подчиняться его власти и воле. В то же время художник, возможно даже вопреки своему желанию, передал не только состояние упоенности властью, умиротворенности и успокоенности от сознания исполненного долга, но и явную растерянность, озабоченность и старческое одиночество.

Те же мотивы, может быть в еще большей степени, характерны и для второго портрета, на котором Хидэёси также изображен сидящим в торжественно-величественной позе на фоне одинокой сосны. В правой руке у него веер, левой он держит длинный меч, с которым истинный самурай никогда не расставался. В выразительно выписанных глазах хитрость и жестокость диктатора как бы отходят на второй план, уступая место грусти и тяжелой, почти физически ощущаемой боли.

Художник сознательно изобразил Хидэёси, который был маленького роста, в широкой одежде, с фальшивыми усами и бородой, желая тем самым придать ему еще большее величие и могущество. И тем не менее именно этот портрет, как считают многие исследователи, наиболее точно передает внешний облик правителя Японии. [107] См.: Иихон рэкиси тэмбо (История Японии в иллюстрациях). Т. 7. Токио, 1981, с. 112.