Ахмед Искендеров - Тоётоми Хидэёси

Мирные переговоры являли собой странную картину. Каждая из сторон, умышленно искажая суть этих переговоров и характер выдвигаемых на них требований, всячески стремилась скрыть от своего правительства правду и представить заведомо ложную информацию, сообщая лишь то, что могло быть воспринято благосклонно, и скрывая то, что могло вызвать недоумение и раздражение правителей участвовавших в них стран. На что же рассчитывали те, кто был ответствен за ход и исход мирных переговоров? Неужели они не осознавали всю рискованность такой авантюристической позиции, которая в любой момент и довольно легко могла быть обнаружена? Возможно (но это лишь предположение, и притом весьма условное), что представители японского и китайского командования на переговорах Кониси Юкинага и Чэнь Вэйцзин, явно не заинтересованные в продолжении военных действий, поскольку понимали, что их армии находились в состоянии почти полного физического и морального истощения, и пытавшиеся любой ценой продлить период мирной передышки, надеялись, что в случае осложнения ситуации можно будет все свалить на корейскую сторону, сделать ее козлом отпущения. Это не значит, конечно, что обе стороны заранее обо всем договорились и действовали соответственно этой договоренности.

Но думали они, очевидно, об одном, тем более что на мирных переговорах корейская сторона не присутствовала и велись они фактически за ее спиной. Вопросы, затрагивавшие суверенитет этой страны, обсуждались и решались так, словно речь шла лишь об отношениях между двумя странами — Китаем и Японией. Мнение жертвы агрессии не учитывалось вовсе. Поэтому любой поворот событий можно было бы объяснить кознями Кореи. Кроме того, каждый из двух участников переговоров думал о своем личном престиже, мечтал извлечь как можно больше выгоды для себя и еще выше подняться вверх по иерархической лестнице. Авантюризм — далеко не последнее средство в достижении своекорыстных целей.

Пока велись переговоры между Кониси Юкинага и Чэнь Вэйцзином, японские войска смогли спокойно сохранить свои боевые порядки, эвакуироваться из Сеула и расположиться на южном побережье Кореи, в районе Пусана, где они возвели несколько мощных укреплений. Прибывший из Пхеньяна в Сеул командующий китайскими войсками Ли Жусун не был намерен начинать бой с отступавшей японской армией и расположил свои воинские подразделения подальше от японских баз. К тому времени многие китайские части покинули Корею и вернулись в Китай.

Нисколько не опасаясь новых столкновений с китайской армией, которая практически считала для себя войну законченной, и желая расширить и укрепить свои позиции на юге Кореи, японское командование решило захватить город Чинджу, использовав для этого свежие подкрепления, прибывшие из Японии. В июне 1593 года почти 50-тысячная японская армия подошла к стенам города и окружила его плотным кольцом. Силы были слишком неравные, и, несмотря на героическое сопротивление защитников Чинджу, на этот раз им не удалось сдержать сильный натиск противника. Город пал, и почти все его защитники — воины и гражданское население — были уничтожены разъяренным врагом, который жестоко мстил за сокрушительное поражение у стен этого города в первые дни войны.

Однако дальше наращивать военные успехи японская армия, которая несла большие потери, уже не могла. Ей оставалось лишь прочно и надолго засесть в своих укрепленных убежищах и надеяться на благоприятный исход мирных переговоров. Триумфальное возвращение на родину не состоялось. Японская армия постепенно эвакуировала из Кореи большое число своих подразделений, личный состав которых до такой степени был измотан боями, недоеданием и болезнями, что оставлять его на чужбине значило обречь его на верную смерть.

Как-то само собой наступившее перемирие хотя и давало передышку в войне, но таило в себе и большую опасность. Никто не знал, какой оборот примут события, в каком направлении будут развиваться, как поведут себя союзнические войска. Для Кореи это были вопросы ее существования как единого государства, ее будущей судьбы.

В июне 1593 года, в то время, когда японские войска штурмовали крепость Чинджу, посланники минской династии прибыли в Нагоя для встречи с Хидэёси и обсуждения с ним условий мирного договора.

На этой встрече Хидэёси занял непримиримую позицию. Он вел себя так, словно японская армия не отступала под ударами китайских и корейских регулярных частей и народных мстителей, а имела полное превосходство над противником, которому ничего не оставалось, как принять кабальные условия мира. Явно не считаясь с реальной обстановкой на фронте, Хидэёси высокомерно и заносчиво диктовал свои условия.