Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

И посмотрите на парней, что неделями противостоят врагу на этом морозе, по 30 человек ютятся в завшивленной халупе, без мыла, не мывшиеся и не брившиеся по многу дней, с гниющими ранами по всему телу из–за постоянной чесотки, вызываемой вшами, в рваной форме, покрытые грязью и паразитами. И послушайте, что все эти люди, которых врач признал негодными к службе из–за гноящихся ран на ногах, сказали 26 ноября: мы не отправимся в госпиталь, мы не бросим наших товарищей перед началом атаки. И с перевязанными ногами, без носок пошли при -10° на следующий день в атаку. Или юный лейтенант Х[акмайстер], которого я посетил в расположении его роты, он показал мне своих бойцов, а наутро его нашли без сознания. Он был несколько дней назад трижды ранен, но молчал, не хотел бросать свою роту, и так лишившуюся почти всех младших командиров!

Несмотря на всё это, мы вновь атаковали 5 декабря. Сложившаяся ситуация вынудила нас к этому. Танки так обошли Тулу с востока, что нам осталось закрыть лишь небольшой разрыв в 20 километров в тылу противника. Наши части стояли в одиночестве, под жестокими атаками врага, на основной линии снабжения противника Тула—Москва. Было бы просто преступлением не воспользоваться такой ситуацией и не завершить полноценное окружение русских. Все наши предыдущие атаки ставили ту же цель. Все прежние жертвы были подготовкой к этому последнему шагу, который теперь следовало сделать. Но было трудно за столь короткое время переформировать силы корпуса так, чтобы их хватило для выполнения задания. Два полка, еще свежих и не столь сильно потрепанных боями, годились для этого. Пока мы разрабатывали операцию, была вьюга и, по нашим меркам, теплая погода, — 2° или -3°. Когда же 24 часа спустя мы атаковали в полночь, было -32°!

Левый полк бодро пробил себе путь к первой цели. Ему оставалось пройти лишь 8 километров до танков. Тем не менее правый полк застрял, преодолевая русскую позицию. В течение дня он дважды штурмовал ее, частично успешно. Но в целом полк завяз у укрепленных деревень, в которых засели русские, без какого–либо укрытия и лежа в снегу при -32°. Уже к полудню потери от обморожений были такими большими, что войска таяли на глазах. Третья атака, запланированная на 14 часов, не произошла, поскольку отдельные роты состояли лишь из нескольких человек. Я собрал в кулак всю артиллерию, в 16:30 начался новый штурм, но вновь безуспешный. Известный в нашей армии еще в мирное время батальон, который должен был выполнить задачу, из–за обморожений практически перестал существовать.

И вот с наступлением темноты я был столь близок к желаемой цели, ради которой мы неделями вели тяжелые бои, столь близок, что можно было дотянуться до нее рукой, но войска, которые должны были это сделать, утекали сквозь пальцы этой руки. Ничего не оставалось, кроме как предложить командованию отменить операцию. Схожая ситуация и в других местах, хотя и не настолько плохая, как у нас. Сверху быстро поступил приказ отказаться от операции. Столь близко от цели, уже были готовы сделать последний шаг — но высшие силы вырвали из наших рук уже почти достигнутое. Вообще, слава Богу, что было принято решение отойти. На следующий день было -35°, затем -22. Продолжи мы атаку, через 48 часов у нас не осталось бы никаких войск. На четвертый день начались такие снежные заносы, что подвоз снабжения был крайне затруднен. Продолжи мы нашу битву, мы бы не только обморозились, но еще, пожалуй, и с голоду бы померли.

Я не знаю, способно ли мое скупое описание событий передать все качели наших желаний, надежд, жертв, новых наступлений, достижений цели и в конце всё же неудачи, которыми были полны эти дни. Уж точно это не были мирные предрождественские дни — скорее, самые тяжелые недели этой кампании. И теперь, быть может, вы лучше поймете полное значение сводки вермахта, вышедшей спустя 24 часа после наших действий: теперь ход операций диктует русская зима.

Но подчиняться законам зимы должны обе воюющие стороны. Не знаю, спрашивали ли об этом русского. Пока что он к этому не склонен, а напротив, яростно атакует на разных направлениях. Прибыли сибиряки. Привыкшие к холоду и хорошо одетые, им эти температуры кажутся умеренными. И вот потому русский может похвастаться не столь уж незначительными достижениями в различных местах. То, что было пережито нами, происходит и на других фронтах, только в большем масштабе [190]. Кое–где мы были в 25 километрах от центра Москвы. Сможем ли мы там выстоять и удержаться — на этот счет у меня сомнения. Из Ростова нас вышибли [191]. Так что на данный момент в целом всё не слишком удовлетворительно. Я многократно подчеркивал, что русский крепко побит, но еще не разбит. Его упорное сопротивление мы раз за разом чувствуем на собственной шкуре. Прибытие его дальневосточных сил еще создаст нам проблемы этой зимой. Русский будет разбит лишь после того, как потерпит поражение в новой летней кампании 1942 г. Пока же похоже, что на время зимы он собирается всеми силами атаковать наши истощенные и поредевшие от потерь войска.