Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Вместо этого вечером посетил лазарет 131–й дивизии и видел жуткие картины. Гнилой воздух в помещениях, тяжелораненые солдаты лежат на соломе, один, которому вообще–то надо ампутировать ногу, с воспалением легких, у многих газовая флегмона. Слава Богу, сегодня у нас есть сыворотка, которая в [Первую] мировую войну еще не была изобретена [159]. Тогда от этого все помирали. Я подбодрил ребят и поблагодарил их. Все они ждут возвращения на родину.

Лейтенант Бейтельшпахер прикончил в общей сумме 12 партизан, некоторых вчера в Лихвине, а некоторых сегодня поблизости отсюда. Никогда бы не подумал, что в этом маленьком незаметном человечке столько энергии. Он мстит за своего отца, за свою мать, за своих братьев и сестер, которых коммунизм или свел в могилу, или отправил в ссылку. Он — безжалостный мститель. Тем не менее под Лихвином два выходящих из окружения красноармейца пристрелили нашего солдата. Здесь по лесам шатается еще много такой публики вперемешку с партизанами. […]

С 3 ноября дожди сменились кратковременным похолоданием, что позволило немцам снова вести наступательные операции, принявшие еще больший размах во второй половине месяца, но встретившие сопротивление вновь сформированных частей Красной армии. XXXXIII армейский корпус (теперь с 31–й и 131–й пехотными дивизиями) получил от 2–й танковой армии (Гудериан) приказ поддержать наступление танковых частей (XXIV танковый корпус) на Тулу с северо–запада и двигаться от Калуги и Лихвина на Оке на Алексин и далее. Целью являлось соединиться с танками севернее Тулы, завершая окружение этого района, жизненно важного для обороны Москвы. Плохая погода и слабое снабжение, так же как и постепенное изнурение собственных войск в дополнение к ожесточенному сопротивлению противника, всё чаще переходящего в контратаку, затруднили и замедлили немецкое наступление.

Отчет семье, [Лихвин] 5 ноября 1941 г.

BArch. N 265/155. Bl. 127f. Ms.

Два дня назад погода поменялась. День ото дня холодает. Сегодня -5°. Болотистые дороги замерзают и превращаются в череду ухабов, что тоже не очень здорово для наших машин. Но в целом мобильность повысилась. Особо стоит отметить вчерашнее прибытие первого поезда со снабжением. […]

В хорошую погоду город Лихвин предстает в куда более радужном свете, чем до того. Он раскинулся на крутом западном берегу реки Оки, возвышаясь где–то на 30- 40 метров над рекой, что смотрится не столь уж некрасиво. Глубокие глиняные балки окружают город со всех сторон, как будто замок на горе. С торговой площади открывается вид на долину Оки, километра четыре в ширину. Воздух кристально чистый. Всё вокруг окрашено в коричневый. Коричневый — главный здешний цвет, включая и русскую униформу. Территория вокруг Лихвина очень плодородна, так как почва состоит из жирного глинозема. Но поскольку крестьяне вынуждены были всё отдавать, они всё равно нищие. Неподалеку от города находятся угольные копи, которые, похоже, только недавно были разработаны. Еще здесь построили завод по производству снарядов. Мы там захватили множество болванок и 15 000 литров бензина и топлива. К сожалению, русский бензин не годится для наших автомашин.

В здешней местности полно партизан. Большевистское правительство приказало всем членам партии остаться в нашем тылу, чтобы вести партизанскую борьбу. Они уничтожают складские запасы — в Лихвине они спалили запас кожи стоимостью восемь миллионов марок — и совершают налеты, увы, раз за разом успешные. Прежде всего они нападают на маленькие реквизиционные отряды, которые рассылаются войсками по округе, чтобы добыть провиант. Днем партизаны прячутся в лесах и оврагах в своих убежищах, а по ночам ходят в деревни за съестным. Наш русский переводчик с огромным рвением взялся за борьбу с ними. Население не раз уже информировало нас о партизанах, так как боится притеснений с их стороны. Только с помощью крестьян и можно схватить партизан. Переводчику за истекшие три дня удалось поймать и прикончить 15, среди них нескольких женщин. Партизаны клятвенно верны друг другу. Они позволяют себя расстрелять, но не выдают товарищей. Они знают, что их уничтожат без сантиментов, и всё же держат язык за зубами и утверждают, что ничего не знают. У них настоящие хомячьи закрома. Три дня назад в одном из тайников мы нашли три центнера (!) меда, не говоря уже об одежде, мясе и запасе муки. Помимо партизан, тут слоняется немало красноармейцев, оставшихся в нашем тылу после боев, часть из них вооружена, часть безоружна, многие из них помогают партизанам.