Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Русскую армию на среднем и южном участках фронта можно назвать практически разбитой. После того как в битвах у Киева и на Азовском море разобрались с Буденным [153], похожее произошло сейчас в центре, в октябрьских сражениях под Брянском и Вязьмой. […]

В своем поведении в ходе этих боев русский совершенно непредсказуем. Только что он сражался отважно как никогда — и вдруг снова разбредается по лесам и позволяет себя пленить. Я наталкивался на невооруженные русские отряды в 10–20 человек, которые хотели узнать только, куда же идти, чтобы сдаться в плен, и которые радостно благодарили, когда им указывали на ближайший город — Жиздру. Другие, желая сдаться, с поднятыми руками выбегали из леса, когда видели немца. Однажды они помогали нам, когда мы разворачивали трофейную батарею, чтобы стрелять по их же товарищам. Сотни из них работают возницами или шоферами в наших дивизиях. Почти во всех подразделениях русские солдаты, немного понимающие немецкий, используются как переводчики.

Недавно два лейтенанта–кавалериста во главе своего взвода в идеальном порядке и в полном вооружении перешли к нам и привезли две машины. Они сказали, что на русской стороне полный хаос, вся цепочка командования и система снабжения не работают (они ничего не ели четыре дня), что за приказом следует отменяющий его приказ, так что они больше не видят смысла сражаться. Сегодня к нам перешел капитан верхом на лошади и сказал, что недисциплинированность и хаос достигли такого масштаба, что он решил покинуть эту шайку–лейку. Значит, на той стороне действительно начинается кризис, большие потери в живой силе и снаряжении начинают давать о себе знать, что заставляет русских посылать на фронт необученных новобранцев, у которых нет ни солдатской воли, ни воспитания.

Наши самолеты сбрасывают пропагандистские листовки с так называемыми «пропусками» [в плен], которые у русских солдат очень ценятся, они их ищут и сохраняют. Они дерутся за них друг с другом, поскольку каждый из них надеется с его помощью добраться до нас и избежать пыток, которыми их стращали комиссары. Когда их берут в плен, они машут листовками или моментально достают их из своих карманов как доказательство того, что они всего лишь подневольные солдаты и что они не хотят сражаться против Германии. Но стоит отметить, что так не везде. На десятки тысяч плохих есть тысячи хороших красноармейцев, и они даже сейчас оказывают упорное, ожесточенное сопротивление и идут в контратаку — с этим вчера столкнулась одна из наших дивизий, события развивались для нас неудачно, и мы понесли тяжелые потери. По возможности до наступления зимы первейшей задачей является уничтожение сопротивляющихся остатков их войск, дабы предотвратить реорганизацию русской армии в зимние месяцы. Пока что выполнению этой задачи препятствуют сильные и неразбитые соединения на северном участке русского фронта. Кроме того, есть и сильная, хорошо вооруженная Дальневосточная армия под Владивостоком. Насколько ее там связывают японцы и останется ли она там, я не знаю. Таким образом, мы всё больше фокусируем свое внимание на предстоящей зиме, которую мы ждем с неприятным чувством. Повезло тем соединениям, которые выведут и перебросят куда–то еще. Это точно не про нас!

Письмо жене, [Козельск] 24 октября 1941 г.

BArch. N 265/155. Bl. 124

[…] Не ломай голову насчет рождественских подарков из Москвы. Пока что русский защищается с огромным ожесточением. Много крови прольется, пока мы туда дойдем, но мы ее возьмем.

Поглядим, может, пойдем прямиком в это коммунистическое гнездышко или позволим им вымереть от голода и холода, вместо того чтобы вести яростные уличные бои [154].

Слово «отпуск» в наших ушах звучит как нечто невозможное и немыслимое. Одно ясно каждому: пока об этом нечего и думать. Пока, до дальнейших распоряжений, идет война. Эта непредсказуемость и разъедает в итоге изнутри. Раньше все войны решались за одну такую кампанию. Почему сегодня всё должно тянуться годы!

Теплые вещи из Германии пока так и не прибыли. Мы ожидаем машину, если она, с учетом состояния дорог, вообще проедет, в ближайшие дни. Пока я обходился кожаным плащом и вязаной жилеткой и кое–как справился, так как в основном сижу в автомобиле. Но если из него выйти, ветер частенько свистит. Сейчас мы приказали изготовить для нас валенки и войлочные одеяла. Купить здесь вообще ничего нельзя. Всё разворовано, опустошено и полностью разрушено. К счастью, мы сумели запустить эту войлочную фабрику. […]