Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Отчет семье, [Томашув] 9 мая 1941 г.

BArch. N 265/155. BL. 15f. Ms.

[…] Вчера вечером я был в гостях у генерала фон Гинанта [89] Курт Людвиг фон Гинант (1876–1961) — генерал кавалерии, с июля 1940 г. по сентябрь 1942 г. командующий войсками генерал–губернаторства. в Спале — охотничьем замке русских царей. То, что я там услышал об обстановке в Польше, звучало не слишком–то радостно. Но завтра сюда приедет генерал–губернатор [90] Ганс Франк (1900–1946, казнен) — с октября 1939 г. по январь 1945 г. генерал–губернатор Польши. , евреи повсюду должны сооружать флагштоки для приветствия, а совсем неприглядные углы скрывают зелеными сосновыми стенками. Полякам в неделю полагается 100 граммов мяса, евреям — 0 граммов. За счет чего люди вообще выживают, никто толком сказать не может. Также неясно, во что в будущем должна превратиться эта местность. […]

Письмо генералу фон Зелле, [Томашув] 5 мая 1941 г.

BArch. N 265/35. BL 24–26

26 лет спустя я сегодня снова побывал в Раве [91] 95–й (6-й тюрингский) пехотный полк, в котором Хейнрици служил в 1914–1915 гг. в должности сначала батальонного, а затем полкового адъютанта зимой 1914/15 гг. размещался в польском городе Рава–Мазовецкая. Командиром полка был получатель письма, подполковник Фриц Карл фон Зелле (1868–1947). . Я приехал из Томашува, то есть с юга […] И в городе за эти годы кое–что изменилось. Так, к примеру, поляки ликвидировали все православные церкви, чтобы выкорчевать с корнем все воспоминания о России. Вместо этого открыли в Раве католическую. В целом же жидовское гнездышко выглядит всё так же. Разве что жиды, с которыми наш комендант города майор Якоби имел столько хлопот, больше не могут свободно разгуливать по улицам, а заперты в гетто. […]

Отчет семье, [Седльце] 17 мая 1941 г.

BArch. N 265/155. BL 27–50f. Ms.

[…] Неописуемая нужда царит в этой стране. Наиболее жутко она проявляется в городах. Наполовину они разрушены в 1939 г. войной, в другой половине живет оставшееся гражданское население, плюс еще на 50–60% больше людей, которые как евреи или нежелательные элементы выселены из провинций Позен, Вартегау или еще откуда–нибудь. Говорят, в одной комнатке ютится 8–20 человек. Как она тогда выглядит, можно представить. Дома и квартиры остаются в том же виде, в который их привела война. Окна часто заклеены бумагой или забиты досками; там, где остались стекла, их прикрывают грязные обрывки занавесок. Повсюду на стенах выбоины от снарядов и осколков бомб. В обломках на развалинах по сей день копаются евреи и оборванные дети, надеясь что–то найти. Если начинается дождь, улицы в мгновение ока превращаются в грязную жижу. Если сухо, повсюду летают клубы пыли. Тут натурально чувствуешь грязь, которую вынужден вдыхать. Если пройтись по узким улочкам, тебя преследует запах бедности и упадка.

Население выглядит так же как улицы, бедное и опустившееся. Лишь немногие, вероятно, могут обновить свой гардероб. Встречаешь фигуры, замотанные буквально в тряпки, их пиджаки и брюки состоят из лохмотьев. Между ними на углах и у входа в церковь толкутся по- прошайки–калеки, которые выглядят большей частью отталкивающе.

Евреи у нас собраны в гетто [92] В Седльце жило около 15 000 евреев, то есть более трети населения (на 1939 г. все население составляло 41000). Немецкие оккупанты построили несколько рабочих лагерей и гетто, которое было закрыто в августе 1942 г. Большая часть еврейского населения была отправлена в лежащий поблизости лагерь уничтожения Треблинка и там убита. См.: Enzyklopädie des Holocaust: Die Verfolgung und Ermordung der europäischen Juden: 4 Bde. / hrsg. von I. Gutmann, E. Jäckel, P. Longerich, J. H. Schoeps. München; Zürich: Piper, 1998. Bd. 3. S. 1312. . Они носят желтые нарукавные повязки с голубой звездой. В маленьких городах гетто не закрыто для населения. Герметически закрыто оно только в Варшаве, где его отделяет трехметровая стена с колючей проволокой и битым стеклом. В маленьких городах они свободно ходят по городу, привлекаются к работам, часто незаменимы как ремесленники. Для этой страны типично, что, если нужно нечто, чего нельзя купить, можно получить это лишь с помощью жида. Он немедленно готов тебе всё достать. На физических работах, кстати, он не слишком убивается. Праздников для них нет. Он машет лопатой и в субботу и в воскресенье, но на дорожных или строительных работах от него есть прок, лишь если за ним присматривают. Иначе, как я могу наблюдать из собственного окна, он немедленно предается отдыху.

С питанием населения дела обстоят так же, как и с его наружностью. В нашем городе норма хлеба для поляков 75 граммов, для евреев — 65 граммов. Говорят, поляки получают 100 граммов мяса в неделю, евреи — меньше. Постоянно удивляешься, что люди всё еще живы. У евреев вроде бы были резервы, с помощью которых они держатся и по сей день. Но постепенно резервы заканчиваются, и какая тогда возникнет обстановка, невозможно представить. На днях я встретил похоронную процессию. Хоронили еврея. Так как не было гроба, покойника на кладбище несли на куске брезента, натянутом между двумя палками, а сверху его прикрыли одеялом. […]