Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Далее в беседу вмешался Сталин и уже вел всю встречу. Он посоветовал не подписывать пакта с Англией и Францией, признал, что Англия и Франция могут помочь Турции получить острова в Средиземном и Эгейском морях, но в отношении Балкан сомневается, что Турция может что-либо получить. Кроме того, у нее могут возникнуть осложнения с СССР из-за Румынии или Болгарии. Затем Сталин прямо заявил: "Мы с Гер­манией разделили Польшу, Англия и Франция нам войны не объявили... Мы против Германии не выступили. Что же остает­ся от пакта? Ничего. Хотим ли мы заключить пакт с Турцией? Хотим. Являемся ли мы друзьями Турции? Да. Но вот имеются обстоятельства, о которых я говорил и которые превращают пакт в бумажку" 31.

Сараджоглу поставил ключевой вопрос. "Если бы договор между Турцией и Англией был составлен так, как об этом сове­тует товарищ Сталин, то не было бы никаких помех к заключе­нию советско-турецкого пакта о взаимной помощи?" Сталин ответил: "Безусловно". По убеждению Сараджоглу, "англичане и французы склонны договориться с Советским Союзом. Ту­рецкий договор может урегулировать все недоразумения" 32.

Сталин спросил: "В пактах турецко-английском и турецко- французском трудно что-либо менять?" Если бы возник кон­фликт между СССР и Румынией, сказал Сараджоглу, то Турция останется в стороне и он готов сделать об этом оговорку, как, впрочем, и на другие изменения, если СССР их предложит. Кроме того, англичане сами проявили инициативу внести по­правку, в соответствие с которой Турция может отказаться от помощи Румынии, если из-за нее может возникнуть конфликт. Но Сталин парировал это заявлением: англичанам и французам нельзя верить, ибо они выполняют свои обязательства только тогда, когда им это выгодно (например, Чехословакия, Польша и т.д.), и внес новое предложение — перенести обязывающую статью из Тройственного пакта в разряд консультаций, что да­ло бы Турции свободные руки 33. Сараджоглу предложил заме­нить это заключением отдельного пакта с СССР.

В завершение беседы турецкий министр снова спросил об оговорках СССР. Молотов сказал, что обязательства Турции немедленно теряют силу, если Англия и Франция выступят против СССР. На вопрос Сараджоглу, как поведет себя СССР, если Германия двинется к Турции, нарком ответил: Советский Союз не поддержит Турцию, если она выступит против Герма­нии, но если Германия выступит против Турции, то "мы вос­противимся" 34.

Сараджоглу заявил, что он доложит своему правительству ситуацию, обратив внимание на два вопроса:

обязательство, принимаемое Турцией по оказанию по­мощи Румынии и Греции, переносится в консультативную часть,

на время конфликта между Англией и Францией, с одной стороны, и СССР — с другой, обязательства Турции теряют свою силу 35.

Ссылка Сараджоглу на позицию Англии была, без сомне­ния, согласована им с британским правительством. Об этом, в частности, говорит беседа Майского с Черчиллем в Лондоне 7 октября, во время которой Черчилль сказал, что Англия не только понимает, но и вполне одобряет дружбу Турции с СССР. Черчиллю хотелось бы видеть Турцию в положении человека, одна рука которого протянута СССР, а другая — Англии. Если бы СССР один или вместе с Турцией могли бы закрыть доступы к Черному морю для Германии, то Англия примирилась бы с за­крытием Проливов для своих судов и вообще отказалась бы от серьезной активности на Балканах 36. В последующих беседах английские представители намекали, что они готовы признать особые советские интересы в отношении Румынии.

Итак, Турция сама и с поддержкой Англии всячески побуж­дала СССР заключить пакт с Турцией, не скрывая его возмож­ной антигерманской направленности.

Примерно в том же духе действовала Франция. Уже 2 октя­бря, т.е. на следующий день после встречи Сараджоглу со Ста­линым и Молотовым, французский посол в Анкаре Массигли направил Даладье информацию о ней. В последующие дни на встрече французских и английских послов в Анкаре с генераль­ным директором турецкого МИД последний рассказал о беседе Сараджоглу с советскими лидерами и заявил, что не видит ни­чего страшного в их реакции и предложениях. Они, по словам турецкого дипломата, почти ничего не меняют в существе Тройственного пакта 37и будут мало приятны для Германии. Ре­акция британской дипломатии на донесения послов из Анкары была относительно сдержанной. Создавалось впечатление, что Англия была готова использовать любые средства, чтобы сти­мулировать советско-германские разногласия.