Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

В течение всего апреля и особенно в мае во многих донесе­ниях советских резидентов из Германии и других стран под­робно перечислялись и назывались те немецкие части, которые перемещались из восточной части Германии по польской тер­ритории и размещались совсем вблизи границ Советского Союза. Наиболее часто подробные сообщения, попадавшие к Сталину, поступали от советских резидентов, действовавших под кличками "Лицеист", "Корсиканец", "Захар" и "Марс" из Будапешта, "Софокл" из Белграда, "Старшина" из Берлина, ис­точников в германском министерстве авиации и т.д.

В апреле —мае к Сталину направились уже сводные данные, составленные в Наркомате госбезопасности от В.Н. Меркулова и в Разведуправлении Генерального штаба Красной Армии (от Ф.И. Голикова). В этих материалах приводились подробные дан­ные о перемещениях немецких войск, о распоряжениях разных германских ведомств, о заседаниях в Берлине с участием пред­ставителей германского высшего руководства, в том числе и во­енного командования, об инструкциях германским дипломатам. Во многих донесениях называются различные конкретные даты предстоящего нападения. (В основном они варьировались по времени от конца мая до середины июля 1941 г.)

В своей совокупности все эти данные должны были соста­вить у Сталина представление о том, что Германия усиленно го­товится к нападению на СССР в самое ближайшее время. Подобные сообщения шли и в июне 1941 г.

В сборнике приведена сводная таблица сообщений агентов из Германии о ее подготовке к войне против СССР за период с 6 сентября 1940 по 16 июня 1941 г. Информация в Москву шла помимо советских резидентов в Германии также из других стран (из Японии от Зорге), от немецких антифашистов, в том числе и от перебежчиков — солдат, находившихся на советско- германской границе, буквально накануне войны. Мы уже упоминали, что югославский посол в Москве сообщил Сталину по поручению своего правительства о готовящемся нападении Германии на СССР, о чем его информировал германский ми­нистр во время беседы. О том же уведомлял Сталина премьер- министр Великобритании в специальном послании. Сигналы шли и из Вашингтона.

Во всех донесениях примерно назывались совпадающие сроки нападения — последняя декада июня 1941 г. (а Зорге, как известно, назвал даже точную дату — 22 июня) 54. На многих из них имеются пометки Сталина. Он, как правило, в резкой фор­ме выражал неодобрение или несогласие с предупреждениями, часто даже бранными словами в адрес "так называемых инфор­маторов и резидентов" 55. По воспоминаниям Ф.И. Голикова, он боялся докладывать Сталину о предупреждениях, зная его раз­драженную реакцию на подобные донесения.

Сталин считал (выразив это в виде пометки на одном из агентурных донесений), что это была дезинформация, в боль­шинстве случаев подготовленная в Англии с единственной це­лью столкнуть Германию и Советский Союз.

Особые вопросы вызывает такая сталинская реакция в на­чале 1941 г., когда руководство страны, обеспокоенное полити­кой Германии, начинает готовить народ к предстоящей войне. И в этой ситуации Сталин не хочет верить никому, даже сооб­щениям перебежчиков с немецкой стороны.

Многие исследователи пытались трактовать подобный фе­номен, когда лидер страны в критический момент не желал прислушиваться к многочисленным предупреждениям. Ряд ис­ториков определяют подобную реакцию как "необъяснимую, иррациональную", серьезным образом повлиявшую на непод­готовленность страны к отражению агрессии.

Существуют различные объяснения такой позиции вождя, включавшей политические и психологические факторы. В об­щем их комплексе, оказывавших, видимо, влияние на Сталина, следует отметить и информацию о разногласиях в высших кру­гах Германии. Вероятно, она искусно подбрасывалась из Бер­лина не только в Москву, но и в другие страны. Ее главный смысл состоял в том, чтобы показать, что немецкие военные выступали за войну на Востоке, в то время как многие полити­ческие деятели, особенно из ведомства Риббентропа, были го­товы к продолжению сотрудничества с Москвой. Сведения такого рода поступали к Сталину от советской агентуры и докла­дывались ему главой Наркомата госбезопасности Меркуловым и руководителем военной разведки Голиковым. В некоторых даже говорилось о "расколе" в немецком руководстве. Об этих донесениях подробно рассказывает в своих воспоминаниях Р. Судоплатов. Информация поступала из Лондона и Стокголь­ма, а также из советского посольства в Берлине.