Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Как известно, для начала наступление (как пишет Суворов, 6 июля) нужна была многомесячная подготовка. Между тем не­посредственной подготовки даже к тактическому развертыва­нию армии не производилось вплоть до самого нападения Гер­мании. В отношениях с возможными союзниками — Англией и США в апреле — июне 1941 г. ничего нового не происходило, не было ни намеков, ни зондажей.

15*

Речь Сталина явно нацеливала армию и народ на общий на­строй к предстоящей войне с Германией, но не на конкретные сроки возможного столкновения. Правда, и мы уже цитирова­ли эти слова, однажды Сталин сказал, что если Молотов и его дипломаты дадут нам 2 — 3 месяца передышки, то это "будет прекрасно". Может быть, этим руководствуются сторонники суворовской версии, когда они прибавляют именно два месяца

451

к дате 5 мая. Но это шло не от реальностей. Сталинские слова о 2 — 3 месяцах означали, скорее, расхожее выражение, чем чис­то конкретный смысл.

Таков был смысл и направленность сталинских высказыва­ний 5 мая 1941 г. Они составили один из важных и ключевых компонентов политики переориентации, решение о проведе­нии которой было принято, по нашему мнению, в начале 1941 г. Она стала реализовываться в области идеологии и пропаганды.

В то же время отметим, что все эти заявления не были рас­считаны на публикацию. В печати и в общении с немцами Москва соблюдала осторожность. Советские официальные лица уверяли, что, хотя отношения с Германией обострились, СССР сохраняет приверженность прежним с ней договоренностям.

В связи с оценкой сталинской речи 5 мая и с вопросом о так называемой превентивной войне в исторической литературе обсуждается записка, составленная Г.К. Жуковым и С.К. Тимо­шенко и адресованная Сталину, с подробным описанием упре­ждающего удара Красной Армии против немецких войск. В за­писке отмечаются направления ударов и продвижение совет­ских войск, их состав и численность 45. Для суворовской версии эта записка является чуть ли не решающим аргументом.

Однако укажем, что записка представляет собой черновую рукописную запись с чьими-то пометками (но ясно, что не Ста­лина) и может быть одним из документов, оставленным в опе­ративном управлении Генштаба. Исходя из нашей версии, что в начале 1941 г. было принято политическое решение о подготов­ке к возможной войне, представляется, что указания об этом получили различные ведомства и, конечно, руководящий со­став Красной Армии. Нет ничего удивительного, что в числе различных подготавливаемых в Генштабе вариантов мог быть и такой, в котором говорилось и о нанесении упреждающих ударов. Составление подобных вариантов входило в обыч­ную практику любого военного ведомства. Они вполне укла­дывались и в сталинские идеи, изложенные 5 мая, о "перехо­де от обороны к наступлению". Собственно эта записка яви­лась как бы продолжением тех предложений и планов, кото­рые готовились в Генеральном штабе и ранее. Одна из запи­сок была составлена еще летом 1940 г. 46Другие возможные варианты действий излагались в выступлениях С.К. Тимо­шенко и Г.К. Жукова на совещании командного состава Красной Армии в декабре 1940 г. 47

Во всех этих планах споры шли о том, где лучше всего кон­центрировать наибольшие силы — в районе Польши или на южном направлении и т.д.

Существование подобных документов вполне объяснимо, но никаких конкретных последствий они не имели. Неизвестно даже, дошла ли записка до адресата. Нет сведений ни о какой реакции Сталина на нее. Она так и осталась одним из черновых проектов Генерального штаба Красной Армии.

Подтверждением характера намечаемых мер может слу­жить и последовавшее буквально в тот же день 5 мая решение о назначении Сталина на пост Председателя Совета Народных Комиссаров (вместо В.М. Молотова). Таким образом, в его ру­ках концентрировалось не только высшее партийное руковод­ство, но и обязанности главы исполнительной власти. Совер­шенно очевидно, что это говорило о чрезвычайном положении.

По иронии судьбы это происходило ровно два года спустя по­сле назначения Молотова на пост наркома по иностранным делам вместо М.М. Литвинова. Тогда это означало поворот от ориента­ции на соглашение с Англией и Францией в сторону Германии. Теперь, видимо, принятое решение должно было свидетельство­вать о переходе от партнерства с Германией к подготовке войны с ней, поскольку, судя по многочисленным фактам, нацистское руководство брало курс на войну против Советского Союза.