Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Все эти встречи, обмен посланиями между представителя­ми Германии и СССР, а также конкретные события позволяют довольно ясно раскрыть сущность советской политики в пер­вой половине сентября 1939 г. В результате интенсивных обсу­ждений в Кремле выработали определенную позицию в отно­шении Германии и бывших партнеров Советского Союза по переговорам и в вопросе о реализации секретного протокола, подписанного 23 августа 32.

Выше отмечалось, что Молотов в беседе с Шуленбургом сказал о призыве в армию 3 млн человек. 16 сентября на заседа­нии Политбюро рассматривался вопрос о работе политуправ­лений Киевского и Белорусского особых военных округов и т.д. 33Москва комплектовала вооруженные силы и принимала меры в отношении готовности армии на западной границе. Одновременно велась усиленная политико-идеологическая ра­бота с целью обоснования ввода войск в Польшу. По поруче­нию Политбюро составлялись пространные записки о государ­ственном устройстве Польши, о ее национальном составе, экономике, вооруженных силах и т.п. 34В директиве наркома обороны К.Е. Ворошилова от 9 сентября перед военными стави­лись конкретные задачи по действиям в Польше 35.

Одновременно советское руководство явно не желало представить Советский Союз воюющим союзником Германии и участником наравне с немцами оккупации и раздела Польши. Из слов Шуленбурга и намеков Молотова с очевидностью выте­кало, что в Кремле учитывали и внутренний фактор и сильные антигерманские настроения. При всей монолитности советско­го строя и возможностей пропаганды руководство понимало необходимость проведения определенных мер, чтобы населе­ние уяснило смысл поворота во внешнеполитическом курсе страны.

Для этого требовалось время. Поэтому, видимо, было реше­но заявить о необходимости прийти на помощь украинцам и бе­лорусам, "страдающим многие годы под игом польской буржу­азии и помещиков и теперь рискующим подпасть под господ­ство Германии". Именно такое объяснение обеспечивало поддержку советским акциям внутри страны, позволяя апелли­ровать к национальным чувствам и настроениям братской солидарности.

Этот же аргумент был приемлем и в международном плане. Для всего мира он выглядел как защита народов от агрессора, что позволяло внешне как бы дистанцироваться от Германии. Понимая, что Англию и Францию очень беспокоит вопрос, не станет ли Советская Россия германским союзником, советские лидеры уже на этой подготовительной стадии употребляли сло­ва "советский нейтралитет". Именно в таком духе были соста­влены инструкции из Москвы советским послам в различных странах Европы. Следуя им, например, A.M. Коллонтай, пыта­ясь опровергнуть мнение шведских деятелей, что Москва и Берлин собираются поделить между собой весь мир и что "рас­членение Польши — это первый шаг", заявляла: соглашение с Германией имеет "целью не совместную агрессию, а именно обуздание агрессивных планов Гитлера", и в Белоруссии мы уже даем отпор завоевательным планам Гитлера" 36. Этот аргу­мент постоянно присутствовал в беседах советских представи­телей за рубежом, свидетельствуя о том, что он был утвержден в Москве.

Наконец, в стране была начата пропагандистская кампания с целью полного прекращения критики Германии, а значит, и антифашистских лозунгов и идей. Таковы были первые совет­ские шаги после заключения пакта с Германией и секретного протокола.

В Москве готовились к польскому походу. Впервые после 1920 г. Советская Россия собиралась двинуть войска за пределы своих границ, да еще в такой чувствительный регион, каким на протяжении многих веков была Польша.

Подробно Сталин объяснил цели и намерения Советского Союза в отношении Польши позднее, 27 сентября 1939 г. на очередной встрече с Риббентропом в Москве. Обращаясь к со­бытиям начала сентября, Сталин сказал: "Было два варианта решения польского вопроса — первый осуществить раздел Польши, что было бы неудобно; второй — оставить за немцами этническую Польшу (там живет 4 млн поляков, а население Литвы всего 2 млн). Германия делает хороший гешефт, так как люди — это самое важное, что можно получить". Что касается Советского Союза, то речь шла о приобретении территорий, населенных украинцами и белорусами. Касаясь намеков на возможные претензии Германии на некоторые территории, на­селенные украинцами, Сталин жестко заметил: "Моя рука ни­когда не шевельнется, чтобы потребовать от украинцев такую жертву" 37.

16 сентября на очередной встрече с Шуленбургом Молотов сказал, что советские операции начнутся сегодня или в край­нем случае завтра. В те сентябрьские дни Молотов встречался с немецким послом почти ежедневно; судя по документам, очень часто в этих беседах участвовал и Сталин. Шуленбург упомянул и о своих телефонных разговорах со Сталиным. Очевидно, со­ветские лидеры рассматривали эти события как ключевые в плане реализации секретного протокола к пакту.