Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

И действительно, через полтора месяца последовал обмен письмами между советским полпредом в Турции А.В. Теренть- евым и послом Югославии в Турции И. Шумянковичем, в кото­ром оба информировали друг друга, что и югославское и совет­ское правительства приняли решение об установлении нор­мальных дипломатических отношений между Югославией и Советским Союзом 3.

Летом 1940 г. Москва приступила к осуществлению своих планов в отношении Бессарабии. В течение длительного време­ни Бессарабия после окончания Первой мировой войны входила в состав Румынии. Как известно, СССР никогда не признавал этот факт, считая, что Румыния захватила территорию, принад­лежащую России.

Согласно договоренностям между СССР и Германией о вза­имных консультациях, Молотов в Москве и советский посол в Берлине уведомили немецкое руководство о начале акции в отно­шении Бессарабии 4. В Германии в принципе были готовы к это­му (в этот момент завершался разгром Франции) и не препятст­вовали советским действиям и в Прибалтике и в Бессарабии 5.

Известно, что немецкие представители в Бухаресте "подго­товили" румын и настойчиво рекомендовали им принять совет­ские требования 6. Как указывалось ранее, единственная слож­ность состояла в том, что советские лидеры решили добавить к претензиям на Бессарабию также и район Северной Буковины, что не было предусмотрено советско-германским протоколом. Немцы сначала пытались оспорить это, но очень быстро реши­ли не протестовать. Хотя в дальнейшем, в том числе во время переговоров Молотова в Берлине и Гитлер и Риббентроп напо­минали, что Германия проявила великодушие и согласилась с советским требованием, невзирая на то что оно было для нее совсем неожиданным 7.

Аналогично с Германией столь же благожелательную к СССР позицию заняла Италия. 27 июля Чиано сообщил совет­скому правительству, что Италия также посоветовала Румынии принять советские предложения 8.

Говоря об этих событиях, следует отметить, что официаль­ное заявление советского правительства румынским властям было составлено в жестком стиле. В Москве было, конечно, из­вестно, что после рекомендаций Германии и Италии правитель­ство Румынии примет советские требования. В этих условиях такой тон заявления был неуместен и явно не шел на пользу от­ношениям СССР с Румынией. Советская пресса писала о "насильственном отторжении Бессарабии, о том, что румынам дается один —два дня и что СССР не допустит разрушения пред­приятий и железных дорог, аэродромов" и т.п. Попытки румын­ских властей попросить небольшую отсрочку для решения техни­ческих вопросов были отклонены правительством СССР 9.

Разумеется, требования были выполнены, но в Бухаресте не забыли о тоне советских заявлений. Подобная "мелочь" ясно показывала весьма негибкие методы Советского Союза. Види­мо, в Москве считали, что подобная жесткость и ультиматив­ность лишь подтверждает его силу и вес. Но эта амбициозность явно не укрепила советских позиций и влияния среди малых стран, в том числе и на Балканах.

В течение июня —июля значительно обострились румыно- венгерские отношения. И именно в связи с этим выявились но­вые тенденции в политике Германии и Советского Союза. Вен­грия не скрывала своих намерений отторгнуть в свою пользу Трансильванию, находившуюся в тот момент в составе Румы­нии. В Будапеште действовали по нескольким направлениям. Нажимали на Германию и на Италию, добиваясь их поддержки, и в то же время, особенно во время решения бессарабского во­проса, венгры старались всячески подчеркивать добрые отно­шения с Москвой, явно стремясь еще более ухудшить советско- румынские контакты.

3 июля венгерский посланник в Москве обратился к совет­скому правительству за поддержкой в решении трансильван­ской проблемы. Москва с энтузиазмом откликнулась на это предложение. На встрече в этот день и на следующей 4 июля Молотов всячески заверял венгерского представителя в полной поддержке, заявил, что венгерские претензии к Румынии "име­ют под собой основания". Он намекнул, что хорошо бы решить этот вопрос на международной конференции, где СССР оказал бы всемерную поддержку венгерским притязаниям к Румы­нии 10.

На встрече 4 июля Молотов предложил венграм подписать договор о торговле и мореплавании, что было очень быстро ре­ализовано.

В Москве решили, что, предлагая созвать международную конференцию и заранее ангажируя свою полную поддержку венгерским требованиям, они как бы возвращали себе иници­ативу в определении судеб стран Юго-Восточной Европы. Венгрия приветствовала советскую поддержку, надеясь, что тем самым она может несколько ослабить зависимость в осу­ществлении своих требований только от решения Берлина и Рима.