Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Другой инцидент также относился к этому региону и касал­ся работы так называемой дунайской комиссии. В ее задачу входила выработка рекомендаций по режиму судоходства на Дунае. Немцы, усиливающие свое влияние в комиссии, иници­ировали ее срыв, не пригласив представителей Советского Союза. Москва отреагировала довольно болезненно и неодно­кратно напоминала об этом в беседах с германскими предста­вителями. В итоге этот небольшой инцидент был урегулирован, и советские представители начали участвовать в работе комис­сии, которая, правда, мало что решала.

События конца августа — октября 1940 г. показали, что Гер­мания не просто объявила о своем намерении двигаться на Бал­каны, но и осуществляла это на практике. Маневрируя и в Бухаресте и в Будапеште, сочетая жесткое силовое давление с дипломатическими переговорами, Гитлер фактически не толь­ко навязал венские решения, но полностью привязал Румынию и Венгрию к Германии и тройственному пакту. "Венский арби­траж" в какой-то мере на время устроил обе стороны и в то же время не удовлетворил их. Принятое решение не только не уст­ранило противоречия, но в определенной степени создавало ус­ловия для их обострения в будущем.

Но основную свою цель Гитлер на этом этапе решил. Внеш­не оправдывая свои действия, в том числе и в Москве необхо­димостью противостоять влиянию Англии и ее проискам на Балканах, германские лидеры в корне меняли ситуацию на Бал­канах.

Было совершенно очевидно, что немецкие решения объек­тивно противоречили интересам СССР. Перед советскими пла­нами на Балканах был поставлен первый барьер. Причем, реа­лизуя свои действия, Гитлер открыто продемонстрировал нежелание считаться с Советским Союзом и не принимать в расчет его политические интересы. Судя по дипломатическим документам, советские полпреды в Балканских странах именно так и оценили ситуацию. Видимо, так поняли ее и в Москве.

Вряд ли правы те исследователи, которые сбрасывали со счетов намерения Москвы поставить хоть какую-то преграду германскому продвижению на Балканы 20. Но в целом в Москве пожинали плоды стратегической расстановки сил и боязни Кремля что-либо кардинально изменить.

Сталин и Молотов продолжали калькулировать свою поли­тику фактически лишь в рамках советско-германского пакта, причем применительно к условиям почти годичной давности. Продолжая мыслить категориями разделения зон интересов, советские лидеры попытались сразу же после присоединения Бессарабии расширить свое влияние на Балканах, прежде все­го в Румынии. Они решили действовать как бы на равных с Германией, не понимая, что ситуация меняется кардинальным образом и Гитлер уже не желает считаться с Советским Сою­зом, готовясь к будущей войне.

А в отношении малых балканских стран, в конкретном слу­чае Румынии, в Москве проявили неконструктивный подход. В дни румыно-венгерского кризиса советские лидеры отказа­лись от более искусных действий, не посчитавшись даже с просьбами и намеками со стороны Турции, Болгарии и Югосла­вии проявлять больше гибкости. В итоге Кремль получил болез­ненный удар, к тому же было ясно, что германское движение на

Балканы на этом не остановится.

* * *

События на Балканах в августе — октябре 1940 г. заставили советских лидеров по-иному взглянуть на свою политику в этом регионе. Следовало определить приоритеты и направле­ния и соответственно выстроить очередность возможных ша­гов и решений.

Разумеется, советская политика в отношении Балкан не могла быть отделена от общей внешнеполитической линии со­ветского правительства и международной ситуации. Главным вопросом, конечно, были перспективы отношений с Герма­нией.

Как уже указывалось при рассмотрении других вопросов, мы не располагаем документами о каких-либо обсуждениях в Москве об обстановке на Балканах в конце 1940 г. Но, сопоста­вляя те документы, которые имеются в нашем распоряжении, а также советские действия осенью и зимой 1940 г., можно с большой долей вероятности сделать некоторые заключения о намерениях СССР.

Прежде всего отметим, что значительно возросло количест­во донесений советских послов из Балканских стран, в которых выражалась явная тревога и озабоченность в связи с резкой ак­тивизацией германских действий на Балканах и их очевидной направленностью против интересов СССР.

Реальные факты насторожили и весьма сильно обеспокои­ли советских лидеров. История с венским арбитражем застави­ла Москву посмотреть на события на Балканах в ином свете. Как показали дальнейшие события и как можно было заклю­чить из заявлений и выступлений Молотова и из бесед Сталина и Молотова с представителями других государств, в Москве ре­шили действовать в следующих направлениях.