Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Тем временем болгарское правительство отрицательно от­ветило на предложения СССР о заключении пакта о взаимопо­мощи между двумя странами, чем облегчило Германии реали­зацию ее планов 137.

Очередная встреча Молотова с Шуленбургом 21 декабря показала, что обе стороны решили не обострять отношения по несущественным вопросам. Они согласовали четыре соглаше­ния — по хозяйственным вопросам; об урегулировании взаим­ных претензий в отношении Прибалтики, о переселении и по­граничных взаимоотношениях. Последнее касалось небольшой бывшей литовской территории, отошедшей в сентябре 1939 г. к Германии, которую теперь Москва хотела бы получить с вы­платой Германии компенсации. Вопрос об этом Деканозов обсуждал у Риббентропа 22 декабря. Перед концом беседы Риб­бентроп неожиданно для посла спросил: «Продолжает ли со­ветская сторона считать, что ей так нужен этот "кусочек" Лит­вы?», на что Деканозов ответил: "Да" 138.

Практически с конца декабря 1940 г. и вплоть до июня 1941 г. отношения между СССР и Германией концентрирова­лись вокруг нескольких проблем. Прежде всего обе стороны решили несколько снизить напряженность подписанием ряда соглашений по экономическим и торговым вопросам, что в большей степени отвечало интересам Германии. На компро­миссной основе был согласован вопрос об участке советско- германской границы на бывшей территории Литвы.

Представители СССР и Германии подписали несколько со­глашений — "хозяйственное", "о переселении и компенсации по прибалтам", о советско-германской границе и погранично- правовых отношениях.

После довольно долгих препирательств 10 января 1941 г. Микоян и Шнурре все же подписали соглашение о взаимных товарных поставках на второй договорный период 139. Совет­ские поставки включали зерно (прежде всего пшеницу) и неф­тепродукты, германские — станки, оборудование, уголь, трубы, алюминий, электрооборудование и пр. 140В тот же день были подписаны договор о советско-германской границе от р. Игар­ки до Балтийского моря 141, соглашение об урегулировании вза­имных имущественных претензий, касающихся Литвы, Латвии и Эстонии 142.

И января по традиции было опубликовано сообщение ТАСС, извещавшее об этих соглашениях, где были повторены дежурные слова о взаимном понимании и доверии, о дружест­венных отношениях между СССР и Германией 143. Германский МИД в циркулярном письме также рекомендовал своим за- гранпредставителям подчеркивать "важное значение заклю­ченных в Москве германо-советских соглашений". Потом был прощальный визит Шнурре к Молотову, где советский нарком передал привет Риббентропу 144.

В течение января —июня 1941 г. поставки с обеих сторон продолжались. При этом периодически снова выдвигались вза­имные претензии по поводу сроков их исполнения. Германское руководство, приняв решение о подготовке вторжения в Со­ветский Союз, хотело получить как можно больше советских товаров, предпочитая оставлять в тайне свои приготовления к войне на Восточном фронте.

Впоследствии, уже после начала войны английский посол в Москве Ст. Криппс назвал советскую политику в 1940— 1941 гг. "экономическим умиротворением" Германии.

Почти в день подписания серии соглашений в Москве 145Гитлер, выступая на совещании военных руководителей, зая­вил: "Ныне Россия должна быть разбита... Лучше сделать это сегодня, когда русская армия лишена командиров и слабо воо­ружена и когда русские с большими трудностями и с иностран­ной помощью расширяют промышленность вооружений... Цель операции — разгром русской сухопутной армии, занятие основных индустриальных районов и разрушение остальных, прежде всего в районе Екатеринбурга, кроме того, должен быть занят район Баку" 146.

СССР в отношениях с Германией уже ничего не осталось, кро­ме экономических договоренностей, которые значили не слиш­ком много для его экономики и программы перевооружений.

Обе стороны старались не опоздать. Германия рассчитыва­ла начать нападение на СССР до реальных сдвигов в оснаще­нии советской армии, а Москва, понимая, что война приближа­лась, хотела выиграть время и осуществить эту цель.

Оставался вопрос, который еще не был снят с повестки дня советско-германских отношений. На встрече с Шуленбургом 17 января 1941 г. советский нарком напомнил, что прошло уже почти два месяца с того момента, как из Москвы были посланы в Берлин предложения советского правительства, содержащие ответ на вопросы, поднятые Риббентропом во время его встре­чи с Молотовым в бомбоубежище в Берлине. Но никакой реак­ции не последовало. Шуленбург сказал, что его не особенно удивляет это обстоятельство, поскольку прежде Германии не­обходимо переговорить с Японией и Италией.