Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Чрезвычайный интерес представляет вопрос о том, на­сколько в Москве были осведомлены о существовании подоб­ных планов. Мы не располагаем сведениями, знал ли точно Сталин, что Гитлер начинает подготовку к нападению на СССР, и понимал ли он, что последует за отклонением германских предложений во время визита Молотова в Берлин.

Мы еще вернемся более подробно к этому вопросу при опи­сании событий в марте —июне 1941 г. Сейчас же отметим, что разведывательная и политическая информация, доходившая до Кремля, была уже осенью 1940 г. довольно противоречивой и неполной. Ограниченные сведения о германских военных пе­редвижениях в Польше сочетались с обширными донесениями советского посольства в Берлине и некоторыми разведданны­ми о широких планах Гитлера по вовлечению СССР в борьбу против Англии. Все это создавало иллюзию в Москве, что мож­но продолжать неопределенную и выжидательную игру, сохра­няя стратегический курс на сотрудничество с Германией, взя­тый в августе — сентябре 1939 г.

А тем временем в реальной жизни негативные для СССР тенденции нарастали. 20 ноября состоялся визит венгерского министра иностранных дел в Берлин и было объявлено о присо­единении Венгрии к тройственному пакту. Причем одна из не­мецких газет писала, что это присоединение было достигнуто "при сотрудничестве и при полном одобрении советского пра­вительства". В СССР отреагировали на это сообщением ТАСС, опровергающим подобную трактовку. Советник германского посольства в Москве Типпельскирх посетил Вышинского и вы­разил недовольство Берлина информацией ТАСС 130.

В те же дни усиленно распространялись слухи о предстоя­щем присоединении к пакту и Болгарии, что было недвусмыс­ленным ответом Германии на предложение СССР о включении Болгарии в сферу своих интересов.

В Москве решили как бы подвести черту под берлинскими переговорами. 25 ноября Молотов встретился с Шуленбургом и Шнурре для обсуждения экономических вопросов. Беседа сно­ва показала взаимные претензии сторон. Немецкие представи­тели хотели увеличения советских поставок зерна. Они выра­жали также крайнее неудовольствие малой суммой компенса­ции за немецкую собственность в Прибалтике 131. Остро встал вопрос и о поставках никелевой руды из Финляндии. Шнурре ссылался на соглашение по этому поводу между Германией и Финляндией. На это Молотов резко заявил, что советская сто­рона не может гарантировать те договоры, "которые она не ви­дела и не знает" 132.

Затем Молотов остался с Шуленбургом и перешел к обсуж­дению вопросов, которые он вел с Риббентропом в Берлине. Молотов передал советские проекты соглашений. В отличие от того, что предлагалось немцами в Берлине, в Москве хотели иметь общий текст и пять секретных протоколов. СССР согла­шался в основном принять проект пакта четырех об их полити­ческом сотрудничестве и экономической взаимопомощи (из четырех пунктов в формулировке Риббентропа), но при сле­дующих условиях:

германские войска вообще выводятся из Финляндии, представляющую собой сферу влияния СССР;

обеспечение безопасности СССР в Проливах путем за­ключения пакта взаимопомощи между СССР и Болгарией, на­ходящейся в сфере безопасности границ СССР в районе Бос­фора и Дарданелл;

центром устремлений (аспирации) СССР будет признан район Сочи — Батум и Баку в направлении к Персидскому за­ливу;

Япония отказывается от угольных и нефтяных концессий на Северном Сахалине на условиях справедливой компенсации.

В отношении Турции имелось в виду, что если она откажет­ся присоединиться к пакту четырех, то Германия, Италия и СССР выработают и проведут необходимые военные и дипло­матические меры 133.

Встреча показала, что, как и в заявлениях Молотова на бесе­дах с Гитлером в Берлине, по-прежнему ключевыми были пун­кты о Финляндии и Болгарии.

Наряду с этими требованиями в Москве решили сделать ус­тупки в экономических вопросах. 28 ноября Молотов сообщил о решении СССР удовлетворить просьбу Германии о поставках ей 2,5 млн т зерна, а также о согласии увеличить размеры ком­пенсации за собственность в Прибалтике и т.п. 134

6 декабря вновь назначенный советский посол в Германии В.Г. Деканозов пожаловался в Москву, что он уже девятый день в Берлине, но до сих пор не принят Риббентропом и не назначе­на дата вручения верительных грамот 135. В тот же день Молотов опять имел встречу с Шуленбургом и Шнурре. В ходе беседы возник остро поставленный вопрос о разрешении транзита германских самолетов, а также ящиков с запасными частями и медикаментами для германского корабля (через Владивосток). Этот, казалось бы рутинный вопрос вызвал сильное раздраже­ние Молотова, который в итоге отказал немецкой просьбе. Он охарактеризовал задержку с вручением Деканозовым вери­тельных грамот, как необычную и непонятную 136.