Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

У историков нет данных о том, насколько далеко шли устре­мления Советского Союза. Мы не располагаем свидетельства­ми о каких-либо конкретных намерениях Москвы укрепиться в этих областях, да и вряд ли в Кремле могли в тот момент на это рассчитывать.

На таком фоне проводились активные консультации совет­ских и немецких представителей. Динамика развития событий оказалась такой, что в Москве довольно быстро двигались от простых контактов с Германией в сторону достижения с ней более крупных договоренностей. Конечно, этому способство­вала позиция самого Берлина. Как видно из многочисленных документов, в Германии активно готовились к быстрому напа­дению на Польшу и были в связи с этим готовы к войне с Фран­цией и Англией.

Следуя традиционному стремлению избежать войны на два фронта, нацистское руководство стремилось как можно скорее обезопасить себя на востоке и было готово к заключению дого­вора с СССР, притом на максимально выгодных для него усло­виях. В Москве, очевидно, понимали, что в самое ближайшее время может произойти нападение Германии на Польшу (об этом с тревогой писала вся мировая пресса) и что вполне возможное начало войны Англии и Франции с Германией соз­даст принципиально новую расстановку сил в мире.

В течение августа 1939 г. в Москве и в Берлине ускоренным темпом шло согласование позиций. Обе стороны были готовы к заключению договора о ненападении, который был бы доволь­но традиционен для международной практики того времени. Но в русле своего повышенного интереса к Восточной Европе советские представители поставили перед Германией, как и ра­нее на переговорах с Англией и Францией, вопрос о гарантиях для Советского Союза в этом регионе.

До сих пор идут споры о том, кому впервые конкретно при­шла идея о так называемом разграничении сфер интересов, а фактически о разделе зон влияния между Германией и Совет­ским Союзом в восточноевропейском регионе. Но ясно, что она в тот момент устраивала обе стороны. Немецкие предста­вители были слишком заинтересованы в немедленном согла­шении с Москвой и были хорошо осведомлены о ее беспокой­стве за ситуацию в Восточной Европе и о старых "российских амбициях" в целом. Гитлер и его сподвижники всегда рассмат­ривали большевистский Советский Союз как одного из глав­ных стратегических противников. Но ради решения своей ос­новной задачи — нейтрализации России в условиях подготовки войны с Францией и Англией и реализации германских планов в Европе в Берлине, очевидно, считали возможным идти на ма­ксимально большие уступки, в том числе и в территориальных вопросах, полагая, что в сравнительно недалеком будущем Германия вернет себе все то, что она отдаст в сферу влияния

Советского Союза. Именно поэтому, по воспоминаниям совре­менников, Гитлер не скрывал своей радости, когда получил известие из Москвы о подписании договора с Советским Союзом.

Что касается Советского Союза, то здесь объяснение было более сложным. Выше отмечалось общее желание советских руководителей "уравновесить" свои переговоры с Англией и Францией контактами с Германией. Но в середине августа Москва оказалась перед необходимостью сделать уже другой, более сложный и драматический выбор. Прежде всего встал вопрос о подписании с Германией полновесного договора о не­нападении. Этот договор вполне вписывался в наметившиеся перемены в советской политике. Он позволил бы Советскому Союзу извлекать пользу из своего баланса между различными империалистическими группировками. Но этот баланс подвер­гался серьезной угрозе, так как в Москве становилось ясным, что Европу ждет большое потрясение в связи с близким нападе­нием Германии на Польшу и возможным военным ответом Ан­глии и Франции, связанными договором о гарантиях Польше.

Итак Москве предстояло сделать нелегкий выбор. На одной чаше весов были общая опасность германского фашизма, его неприятие большинством мирового сообщества и вполне ожидаемое осуждение им любых соглашений с нацистским ре­жимом, фактический отказ СССР от переговоров о создании системы коллективной безопасности, имеющей прежде всего антифашистскую направленность. На другой — реальная опас­ность приближения враждебной Германии к советским грани­цам, явное и подозрительное для Москвы нежелание Англии и Франции договариваться с СССР и идти навстречу советским требованиям о возможном пропуске советских войск через Польшу и Румынию, что ставило под сомнение возможность тес­ного военного сотрудничества с англо-французским блоком.