Натан Эйдельман - Твой восемнадцатый век; Прекрасен наш союз…

Ещё более года назад, 12 августа 1810 года, царь Александр I подписал проект, составленный всесильным в ту пору министром Михаилом Сперанским, о создании в двадцати верстах от столицы особого, закрытого учебного заведения, где небольшое число дворянских детей должно получать наилучшее образование, чтобы потом наилучшим образом участвовать в управлении и просвещении России.

Замыслы крупного государственного деятеля Сперанского шли далеко: он приготовил уже к этому времени проект постепенной отмены крепостного права в стране и ограничения самодержавия выборными учреждениями.

Царь Александр одно время поддерживал и поощрял эти прогрессивные идеи; ещё не кончилось (но уже подходило к концу) время, о котором Пушкин скажет после: «дней Александровых прекрасное начало…»

«Прекрасное начало» имело невзрачное и даже уродливое продолжение…

При всей умеренности, осторожности и медленности проектов Сперанского их дни были сочтены, и хотя министр ещё увидит открытие Лицея, но никогда не дождётся того государственного устройства, где Лицей мыслился лишь одним из этажей, звеньев. Неограниченная монархия никак не желала ограничиваться. Сперанского скоро вышлют из столицы, а юным лицеистам, когда выучатся, не велят Россию обновлять: наоборот, цветы просвещения должны давать плоды самовластия. Но это впереди, до этого далеко… Не только юные недоросли — даже умнейшие из отцов ещё не видят, не угадывают трагического противоречия, и, когда слух о Лицее пронёсся по столицам и губерниям, заволновались старинные фамилии, бросились искать влиятельных заступников, чтобы устроить сыновей в невиданное заведение, где, как сначала предполагалось, будут обучаться и великие князья, молодые братья императора Александра.

Члены царской фамилии в конце концов «не попали» в Лицей, но меж тем летом 1811 года образовался конкурс, потому что на тридцать мест было куда больше желающих. Одним (Горчакову) поможет звучный титул (князь — Рюрикович); другим — важные посты, занимаемые родственниками: у Модеста Корфа отец — генерал, видный чиновник юстиции; десятилетний Аркадий Мартынов ещё мал для Лицея, но зато он крестник самого Сперанского, а отец его литератор, директор департамента народного просвещения; Ивану Малиновскому пятнадцать лет, он уже называется «иностранной коллегии студент», но отец его, Василий Фёдорович, назначается директором Лицея и хочет «испытать» новое заведение на собственном сыне. У Феди Матюшкина мать пользуется покровительством вдовствующей императрицы, так же как родственники Вильгельма Кюхельбекера. Семья Есаковых — совсем небогатая: владеет лишь одним крепостным человеком, но сын Семён надеется на протекцию наследника престола. Сильвестра Броглио, отпрыска звучной, знатной итало-французской фамилии [22] Эта обширная фамилия дала нескольким государствам немало полководцев, министров, авантюристов, меценатов, революционеров. Один из крупнейших физиков современности — де Бройль — тоже дальний родственник лицеиста Броглио. , принесли в Россию буйные ветры революции, наполеоновских войн, эмиграции (он родился в Италии); отец его прежде сражался за Францию, Италию, Соединённые Штаты, но теперь о помещении сына в Царскосельский Лицей просит русского императора.

Ещё и ещё перелистываем старинные документы и воспоминания. Козырем многочисленной семьи петербургского чиновника Пущина (десять детей!) является ходатайство престарелого деда-адмирала, который, явившись к министру просвещения Алексею Разумовскому с двумя внуками и узнав, что министр одевается, громко рыкнул на секретаря: «„Андреевскому кавалеру не приходится ждать, ему нужен Алексей Кириллович, а не туалет его“. Чиновник исчез, и тотчас старика нашего с нами повели во внутренние комнаты, где он нас поручил благосклонному вниманию министра, рассыпавшегося между тем в извинениях». (По воспоминаниям Ивана Пущина.)

В новгородской глуши скромная семья капитана Тыркова тоже мечтает определить своё чадо в новое заведение — поддерживает же просьбу сосед по губернии, да какой: Гаврила Романович Державин! (Так первый раз престарелый поэт, бывший министр коснулся Лицея; о втором случае — кто же не знает, но мы и до него дойдём!)

Ещё и ещё — родители-царедворцы, или отставные, или невысокие чиновники; отсутствуют отпрыски богатейших фамилий вроде Строгановых, Юсуповых, Шереметевых (о последних Пушкин писал, что они всех, у кого менее пяти тысяч душ, считают мелкопоместными и не понимают, на какие средства живут эти бедняки). Аристократы своих детей в какой-то там Лицей не отдают (тем более, когда выяснили, что царские братья туда не определяются): ведь им пришлось бы в одном классе на равных учиться и, может быть, получать подзатыльники от мелкопоместных, малочиновных или (страшно подумать!), скажем, от Владимира Вольховского, сына бедного гусара из Полтавской губернии; мальчик идёт в Лицей вообще без протекции, а только как первый ученик Московского университетского пансиона. В лучшем случае князьям и графам пришлось бы в Лицее водиться с Пушкиным — фамилия, конечно, древняя, но столь захиревшая!