Натан Эйдельман - Твой восемнадцатый век; Прекрасен наш союз…

Множество других важных для нас имён — Державин, Жуковский, Крылов — тоже в газетных листах присутствуют незримо: высокому просвещению нет нужды себя выставлять без надобности…

Зато бурлит и не скрывается Москва покупающая и продающая, весёлая и несчастная, стыдная и повседневная:

«Продаётся лучшего поведения видный 15-летний лакей, в коем теперь меры 2 аршина и с лишком 6 вершков, да кучеров двое и разного звания люди».

«На Ильинке в приходе Николы Большого Креста, против колокольни, в греческом погребе под № 4 и под знаком оленя продаются вновь привезённые разных сортов вина вёдрами: французское белое по 7 рублей, португальское белое мушкатель и шпанское красное — по 6 рублей, уксус цареградский, сыр нежинский по 4 рубля бочонок».

В этот день, 26 мая, в Москве, на Немецкой улице, во дворе коллежского регистратора Ивана Васильевича Скворцова, у жильца его майора Сергия Львовича Пушкина родился сын Александр…

Уходящее столетие прощается с одним из лучших своих творений — тем мальчиком, который через 16 лет на лицейском экзамене вздохнёт о веке Державина —

Тут настала и наша пора распрощаться с осьмнадцатым столетием.

Эта книга — история одного класса.

Класс как класс — тридцать человек; мальчишки как мальчишки, проучившиеся вместе с двенадцати до восемнадцати лег и после никогда о том не забывавшие.

Легко догадаться, что в этой книге читателю, конечно, встретятся школьные труды и весёлые проказы, юные споры и первая любовь, ожидание будущего и сожаление о прошедшем; всегдашнее (и в двадцать, и в сорок, и в восемьдесят лег) « а помнишь ?..»; и традиционные вечера встречи в некий определённый день. Здесь будут и серьёзные, обидные объяснения с тем, кто казался всегда своим, но вдруг оказался совсем на себя непохож; здесь и первые утраты, прощание навсегда…

Книга о друзьях. Тот, кто её откроет, не сможет не задуматься о своём: а как же у меня, у нас всё было и будет? И почему порою именно так, как у них? И отчего же не так? И нам, которым ещё жить, нужно познакомиться с одним классом, который уже прошёл по жизни до конца. Прошёл много лет назад…

Важно ли, когда, в каком веке были молоды и состарились былые одноклассники? Сто, двести, две тысячи лет назад? Важно ли, горят у них в классной комнате электрические лампочки или свечи? Пересекают ли они свою страну на поезде, самолёте или в карете, на почтовых лошадях? Носят ли джинсы или камзолы, треуголки? Конечно, разница веков нам небезразлична. Конечно, каждая эпоха имеет свой неповторимый голос и стиль… Но сколько здесь общего! Разве они, юные прадеды, не любили, как правнуки, не мечтали, не умирали? Разве мы, современники космических ракет и цветного телевидения, если б вдруг были допущены на один из древних «традиционных сборов», не нашли бы, о чём поговорить, о чём спросить тех ребят; а они — нас?

К тому же об ушедших людях иногда легче составить представление, чем о близких современниках. Ведь былые столетия охотно (хотя порою и не сразу!) делятся с нами своими сочинениями, письмами, документами — самыми задушевными, интимными, такими, которые даже близкий друг, любезный сосед сегодня ещё держит у себя, надеясь, что только сын или внук прочтёт, поймёт.

Глядя на себя и своих друзей как бы со стороны, «через другой век», через дела, мысли и документы давно ушедших людей, мы вдруг замечаем то, что вблизи, вплотную было почти неразличимо…

И, устремляясь в прошлое, мы как будто соединяем длинной цепью наше сегодня и их далеко. Соединяем, и сразу по цепи «бежит ток», и становится ясным то, что именуют «связью времён», и огромного исторического расстояния как не бывало, и мы уже в компании тех ребят, а они с нами.

Какая хорошая вещь память, какая хорошая вещь история!

А если ещё на том, дальнем конце «цепи» оказывается одноклассник необыкновенный, юный чародей, которому подвластно всё — «И неба содроганье, и горний ангелов полёт…» — тогда ему и его друзьям совсем легко к нам пожаловать, ибо тот славный мальчишка, тот весёлый одноклассник легко и просто ведёт за собой всех своих друзей в историю, в будущее…