Вадим Трепавлов - Степные империи Евразии - монголы и татары

Пребывание Шейх-Ахмеда в Польско-Литовском государстве превратилось в постоянную головную боль для Менгли-Гирея. «Наш старый притеснитель и кровный враг, хан престольного владения Шейх-Ахмед-хан удерживается королем [Польши], — писал он султану Сулейману Кануни. — Если они [поляки] увидят с нашей стороны проявления враждебности, они его освободят, и порядок в стране будет нарушен» [1113]. В 1506 г. крымскому послу дали убедиться, что Шейх-Ахмед, его брат Хаджике, племянник Халилек, их беки и слуги размещены «по особным городом» [1114]. На протяжении двенадцати лет Менгли-Гирей направлял в Вильну и Краков просьбы не выпускать пленников на волю или выдать их ему, а еще лучше — предать смерти [1115].

Сменивший его на бахчисарайском троне в 1515 г. Мухаммед-Гирей I в первый же договор с королем Сигизмундом I включил условия насчет ненавидимой им персоны. Причем эти положения в договоре излагались в числе первых, еще до определения размеров выплат в пользу Крыма. Мухаммед-Гирей требовал, чтобы «Вы, брат наш», Шейх-Ахмед-хана, «пленив, до смерти удерживали, из государства своего не выпускали» [1116]. Т. е. вопрос об участи поверженного врага [1117] значил для него даже больше, чем урегулирование финансовых проблем.

В противоположном направлении действовала ногайская дипломатия. С 1510 г. в Ногайской Орде разгорелась междоусобная смута. Появилось сразу несколько биев, каждый из которых желал иметь при себе покорного хана, который узаконивал бы правление своего покровителя над доставшейся тому группой ногайских улусов. В этой обстановке сыновья Ахмеда предприняли попытку возродить Большую Орду. Летом или осенью 1514 г. они съехались в кавказскую Тюмень. Сначала по старшинству трон предложили старшему «Ахматовичу» Муртазе, но тот отказался, сославшись на то, «что он стар, держати ему царство не мочно». После этого Муртаза и местная знать («тюменские салтаны») провозгласили ханом Хаджике, вернувшегося из Литвы, а ногайского мирзу Шейх-Мухаммеда — беклербеком [1118]. Однако ничего из реставрации «Престольной державы» не получилось.

Среди ногаев нарастали распри, а в 1519 г. разразилось казахское нашествие, и их Орда на несколько лет фактически перестала существовать. В этой обстановке постепенно исчезли со страниц источников основные участники изложенных событий. Вот тогда-то мангытская знать снова вспомнила о Шейх-Ахмеде, тихо доживавшем свой век в Ковенском замке.

С самого начала литовского пленения Шейх-Ахмеда из-за Волги поступали просьбы отправить его в Дешт. Причина называлась веская: ногаи хотели провозгласить его ханом. Особенно настойчивыми такие обращения стали начиная с 1523 г. Отношения Ногайской Орды с соседними государствами в то время были предельно враждебными. Весной 1523 г. ногаи убили хана Мухаммед-Гирея I и разорили Крым; на востоке они разгромили Казахское ханство. Обстановку той поры охарактеризовал русский посол Д. Губин: «Со все… стороны недрузи натаем» [1119]. Для противостояния врагам требовалось сплотить кочевников под номинальной властью законного монарха, который стоял бы выше всех мангытских аристократов, претендовавших на первенство в Орде. Тогдашний глава Орды, бий Агиш, писал королю Сигизмунду: «…многие лета безъ государя не вмием жити, ино коли ласка твоя государъская будеть, брата своего, царя нашего ласку свою… вчинити, царя до нас отпустити» [1120]. Собственно, именно Агишу и требовалось присутствие хана, который смог бы назначить его беклербеком и тем обезопасить от соперничества родичей.

На свободу был отпущен брат Шейх-Ахмеда, Хаджике [1121], но ногаи этим не удовлетворились и требовали свободы для главного узника. К кампании за его вызволение присоединился сын последнего, Шейх-Хайдар, обретавшийся в Ногайской Орде. В 1523 г. он вместе с ногайской конницей разгромил под Хаджи-Тарханом войско Мухаммед-Гирея и ворвался в Крым. В русских документах он титулуется царем, в польско-литовских — царем волжским и ногайским. Видимо, он занимал место номинального ногайского хана. Однако полностью легитимным монархом при еще живом отце он не мог считаться. Шейх-Хайдар и его брат Сов обращались в Краков неоднократно («частокрот») с письмами и через послов с изложением своих намерений: «…они хотят его (Шейх-Ахмеда. — В.Т. ) на царство взяти какъ то государя своего прырожоного» [1122]. Пробовали взывать и к милосердию короля: «Ино теперь отъца нашого в шестидесять летех такъ старого вжо летъ двадцать або тридцать держыте» [1123].