Олег Соколов - Армия Наполеона

Итак, боевые приемы наполеоновской пехоты, которые можно ясно представить себе по наставлениям Даву, освободились от рамок линейной тактики. Новый облик солдата, знавшего, за что он сражается, позволил применять все виды боевых форм, соответствующих техническому уровню развития вооружения. Тактика стала гибкой, лишенной формализма и шаблонности. Пехотные батальоны в ходе боя постоянно меняли свои построения: для движения выстраивались в колонны; затем разворачивались в линии, чтобы уменьшить потери от огня; снова сворачивались в колонны, выдвигая цепи стрелков; затем опять развертывались в линии, чтобы встретить залпами наступающую пехоту врага, или строили каре, чтобы отразить налет конницы. Наконец, в решающий момент батальоны в мгновение ока строили колонны к атаке и бросались на врага в штыки... «Обычный» шаг употребляли все реже, чаще всего использовался ускоренный, наконец, как видно из наставлений Даву, пехотинцы при необходимости перестраивались, маневрировали и атаковали врага бегом.

Собственно говоря, ничего лучшего, что соответствовало бы реалиям оружия той эпохи, выдумать было уже невозможно. Более поздние уставы французской, русской, прусской, австрийской и других армий лишь резюмируют все то, что сделали на практике солдаты армии Наполеона, и только появление в середине XIX в. новых видов оружия вызовет к жизни и новые тактические формы.

В нашем коротком очерке общей эволюции тактики с начала XVIII в. до Великой французской революции мы намеренно практически ничего не говорили о кавалерии. Ибо как бы ни были значимы конные войска на поле боя в этот период времени, они все же не определяли общий характер развития тактики, а тем более стратегии. Наконец, эволюция боевых приемов кавалерии шла несколько иными путями, чем пехоты. Все, что было сказано о недостаточно высоком качестве солдатского материала в наемных армиях XVIII в., в определенной степени относится и к кавалеристам, но лишь в определенной степени... Во-первых, кавалерия, как бы многочисленна она ни была, составляла все же относительно малую часть армии, поэтому умеренная потребность в рекрутах позволяла быть более разборчивыми при вербовке. Во-вторых, более высокое жалование и вообще престижность службы в конных частях удерживали солдат от дезертирства и позволяли надеяться, что на поле сражения на них можно будет положиться куда больше, чем на пехотинцев. Наконец, не следует забывать, что конница была в определенном смысле «техническим» родом войск: здесь требовались хорошие навыки в искусстве верховой езды, умение ухаживать за лошадьми, совершенное владение холодным и огнестрельным оружием - все эти качества вырабатывались годами и значили для кавалерии не меньше, чем вера солдат в правоту своего дела. Эту веру заменяла корпоративная солидарность опытных профессионалов, часто рассматривавших себя как элиту армии.

Все эти факторы привели к тому, что Французская революция, ставшая поворотным моментом в эволюции облика войны в целом и пехотного боя в частности, мало отразилась на тактических приемах конницы. Вспомним, что в отличие от пехоты кавалерийские части французской армии не только не претерпели глобальной перестройки в эпоху Революции, но продолжали даже носить практически ту же униформу, что и раньше, лишь убрав с нее монархическую символику. Огромный численный рост армии происходил почти что исключительно за счет пехоты, а корпоративная солидарность, о которой мы только что упоминали, помогла сохранить в рядах кавалерии значительное количество кадров, по крайней мере, унтер-офицерских. В результате эскадроны конницы насчитывали в процентном отношении куда больше старых служак, чем «амальгамированные» пехотные батальоны. Вполне понятно, что в этой ситуации офицеры и генералы французской кавалерии не имели ни надобности, ни желания искать какие-либо другие тактические приемы, чем те, которым они обучились еще при Старом Порядке. В результате появление новых форм боя будет связано для кавалерии не с периодом Революции, а с эпохой Империи и объясняется не качественными, а скорее, количественными изменениями. В отличие от пехоты, у кавалерии эти новые тактические приемы будут не столь радикально отличаться от старых, да и выгоды их применения будут не столь очевидны.

Фабер дю Фор. Рядом с Валутиной Горой (19 августа 1812 г.). Французская линейная пехота (корпуса Нея) в колонне повзводно выдвигается на боевые позиции. Слева - адъютант, спешащий передать приказ.