Олег Соколов - Тайны лабиринтов времени

Последнее прости моей любимой Одессе.

Пролог.

Из дневника ученика средней советской школы, некоего, впрочем, имя не имеет большого значения.

Тайна сопровождала меня с раннего детства, приходя по ночам сказкой с яркими картинками событий прошедших эпох. Взрослые создали тайну, по-разному описывая события истории и, при этом споря между собой о правдивости именно ими рассказанного: меняя местами даты и, видоизменяя героев и события; изображая, при этом по-своему цели и задачи, которые эти герои ставили перед собой. Создав, таким образом загадку, в мастерски написанных книгах с разным содержанием об одном и том же событии, а значит дающим возможность либо выбрать одну из истин, описанных в литературе для себя, либо дойти, доплыть, доползти к ней самостоятельно, взрослые игры убедили меня, что книги не помогают раскрытию тайны, а лишь запутывают, ставя новые вопросы, на которые можно ответить, пускаясь в путешествия под землю или на дно моря.

Писатели – это большие выдумщики по части игры в прятки, в своих произведениях они преподносят каждый свою версию истории как последнюю истину, не терпящую сомнений или, тем паче – несогласия. Крупицы истории, словно контрабанда спрятаны между строчек исторических романов. Поди, попробуй, разберись в этом нагромождении разной, порой прямо противоположной правды.

Вариантов много и эта игра в прятки становится смыслом всей жизни.

Проворные и смелые до безрассудства действия мастеров наводить тень на плетень приводили меня к неудачам в игре, не давая даже приблизится к, хотя бы отдаленно, верной дороге, что ведет к разгадке тайны, хотя я чувствовал и, наверное, видел ее, как путник в пустыне видит мираж и стремится к нему, но, добравшись, убеждается, что стоит только протянуть руки к миражу, как он растворяется в воздухе.

Я ненавижу неудачи: в моей голове начинают бродить грозовые облака, а тело рвется на свободу, за пределы душного города: в море или под землю – в катакомбы. Узнать, найти и обладать тайной – вот к чему я стремился. Все мои поступки были направлены к этой странной и, для меня, интересной игре. Все, что было под запретом, автоматически становилось объектом изучений и притягивало меня с невероятной силой.

Счастлив тот, кто смог еще в детстве распознать этот мираж и, не поддавшись ему, найти свою истинную, а не ложную дорогу в жизни. Тайна захватывает целиком и неожиданно, кажется, случайно, даже против твоей воли, но от искушения узнать нельзя убежать или спрятаться. Меня захватывает азарт вероятного открытия, и я, словно борзая, иду по следу тайны. Страсть гонит меня в пещеры, толкает под землю в катакомбы, уводит в открытое море и бросает на дно.

Однажды заразившись тайной, ты уже никогда не сможешь избавиться от этой болезни. В тебя поселится жажда узнать: о себе; о погибших цивилизациях, об истории своего края и народа, о кладах, похороненных в безднах морских глубин или зарытых в землю; о скрытых знаниях, спрятанных в недрах человеческой памяти, запачканных человеческой глупостью и невежеством. Такая жажда не даст спокойно и тихо жить, пока не утолишь ее – иссушающую силы, отнимающую здоровье и саму жизнь. Тайна требует найти и прочесть следы людей, исчезнувших навсегда из нашего бытия, понять их желания, проникнуть в душу тех людей, что жили многие тысячелетия назад; оживить их в своей памяти, увидев их лица, поняв их мысли, чувства и стремления, оценив поступки и услышав их голоса.

Мне всегда казалось, что у меня есть чутье, упорство и, надеюсь, рассудительность, но так казалось только мне, а мама, сестра и отец считают меня лоботрясом, фантазером, и к тому же с отвратительным характером. Я спорю с экскурсоводами в музеях, чем злю учителей и веселю ребят, спорю с учителями и с родителями. Мне все время некогда – мальчишество со своими проказами и забавами забирает время и не дает отдаться страсти, а тайна уже захватила меня и вытягивает на простор, на волю, ей тесно в рамках реального мира, в котором я вынужден жить. Иногда мне везет, когда я брожу по развалинам церквей или крепостей, а этих развалин у нас хватает, и нахожу ржавую монету или пуговицу с забавным рисунком или, когда ползу по подземному туннелю и натыкаюсь в катакомбах на старинный подсвечник, фашистскую пряжку от ремня или наконечник для стрелы; когда на дне моря нахожу испанский дублон, камень с нацарапанным рисунком человекообразного существа – я захлебываюсь счастьем.