Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Сбросить с плеч тяготы будней, позабыть о горестях ромею помогали общественные и частные праздники, всевозможные увеселения и домашний отдых по воскресеньям. Византийцы любили и умели радоваться жизни, отвлекаться от постоянных забот, всецело, иногда чрезмерно, несдержанно отдаваясь веселью.

Новые времена, наступившие с повсеместным внедрением христианства во все стороны жизни, не могли не отразиться на характере досуга. Мы уже упоминали выше, что гимнасий как спортивная школа для тренировок юношей исчез к концу IV в. Ему на замену шла пора профессиональных атлетов и акробатов, гимнастов. Гладиаторские игры были осуждены императором Константином I в 325 г., хотя и в V в. они кое-где еще осуществлялись. Последние бои гладиаторов состоялись в Риме в 404 г., за шесть лет до потрясшего всех захвата города готами. Эти игры оказались памятны тем, что в сражение вмешался монах Телемах, попытавшийся прервать бой и поплатившийся за это жизнью. Случившийся конфуз подтолкнул римского императора Гонория ввести окончательный официальный запрет на такие позорные смертоубийства, против которых давно и последовательно выступала Церковь.

Даже атлетические виды спорта ушли для масс в прошлое, оставшись лишь как частная практика византийского императора и царского двора. Какое то время представители знати еще продолжали организовывать травлю зверей, сражения с медведями, быками. Некоторые бывшие стадионы для атлетических соревнований перестраивали с целью создания площадок — арен для боев с дикими животными. Отзвук традиций цирковой травли таких животных оставался силен. Язычники, а их было еще немало, не видели в этом греха. К примеру, поэт Клавдиан считал вполне нормальным, что «только кровь животных может обагрять песок арены». Такие «шоу» устраивали новоназначенные преторы и консулы в V–VI вв. Знаменитый Колизей в Риме еще знал звериные бои в пору остготских королей, а сенаторы оставляли надписи со своими именами на персональных сиденьях цирка. В конце VI в. преступников приговаривали «ad bestias» — к растерзанию животными на таких аренах. К слову, это делало подобные мероприятия менее затратными, чем устройство унаследованных от римского общества гонок колесниц.

Примечательно, что календари IV–V вв. сочетали языческие и христианские праздники, сопровождавшиеся играми и увеселениями. Эпиграммы Луксория , латиноязычного поэта из североафриканского Карфагена, явно указывают на то, что традиционные языческие игры и развлечения оставались все еще популярными и в первой половине VI в. Любовь к такого рода простым, традиционным развлечениям даже ранними Римскими папами воспринималась не как явное отступничество от веры, а, скорее, недостаточная приверженность ей. В любом случае, подобные праздники и увеселения продолжали выполнять роль поднятия авторитета тех или иных знатных лиц, их устроителей, а народу позволяли отвлечься от будничных проблем.

Книгочеи из числа образованных ромеев продолжали читать греческих трагиков, но истинные театральные представления все более вытеснялись представлениями размалеванных артистов, распевавших непристойные песенки, игрой мимов, пантомимой, которая, сохранившись до VII в., представляла собой танец, иногда одиночный, сольный, на манер балета, под музыкальное сопровождение струнно-щипковой кифарой и свирелью- авлосом , испускавшей резкие, пронзительные звуки, которые едва ли понравились бы нашему уху. Мимы играли без масок, ставя инсценировки, пьески на мифологические темы, а еще чаще — забавные сюжеты из повседневной жизни, буффонады, клоунады. Труппы мимических актеров или отдельные так называемых «жестикуляторы» иногда развлекали богатых и, случалось, путешествовали под покровительством таких патронов, поскольку общественного финансирования, как это было для актеров со стандартными ролями в греко-римском мире, по крайней мере, с эпохи Юстиниан I (527–565 гг.) более не существовало.

Принято считать, что вся жизнь ромея сосредотачивалась в семейном кругу. Однако простой люд праздники старался больше отмечать на улице, и только для знати это было неприемлемо. С особым нетерпением ждали воскресного дня: хотя он и считался первым днем недели, но являлся выходным, более того — религиозным днем Бога, когда останавливалась любая чиновная служба, когда умолкал резкий, «колючий голос глашатая» и даже не проводили излюбленных цирковых игр. А впрочем, воскресенья ждали не только для того, чтобы пойти в церковь, но и для того, чтобы предаться развлечениям, то есть тем самым «гадким наслаждениям», на которые усердно пеняли законы Империи. Красноречивый Евсевий Памфил с осуждением писал: «Глашатай призывает на службу, все нехотя реагируют на это, на звуки же кифары или флейты все бросаются, будто у них выросли крылья».