Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Олег был очень слаб здоровьем, и после начала Первой мировой войны ему пришлось долго добиваться зачисления в армию. В дневнике он писал:

"Утром 18-го явился в полк. Мне сообщили, что в состав полка я не записан и что мне советуют, в виду слабого здоровья и незнания строевого дела, зачислиться ординарцем в Главную Квартиру. Я пошел ругаться и даже, кажется, переубедил В.».

Зато когда он все-таки добился отправки на фронт, радости его не было предела:

«Мы все пять братьев идем на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».

У них действительно была большая и очень хорошая семья — девять братьев и сестер. "Константиновичи" вообще были одной из немногих ветвей императорского дома, в которых чувствовалась какая-то энергия и… Не знаю, как сказать. Правильность, что ли?

Олег Константинович Романов, командовавший взводом в своем полку, был смертельно ранен в бою близ деревни Пильвишки в районе Владиславова. Официальный рапорт сообщал, что перед ранением "первым доскакал до неприятеля и врубился в него корнет Его Высочество князь Олег Константинович" .

За этот бой ему дали "Георгия", узнав об этом в госпитале, он произнес:

Я так счастлив, так счастлив. Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома.

Династия Романовых, крайне редко лившая кровь, действительно, как будто бы попыталась откупиться этой молодой жизнью от грядущей судьбы.

Но на деле, конечно же, жертва Олега ничему не помогла и никого не спасла — ни обреченную династию, ни самих Константиновичей.

Князь Олег Константинович скончался 29 сентября 1914 г. во фронтовом госпитале через два дня после ранения в возрасте 21 года.

Его отец Константин Константинович, потрясенный смертью сына, не пережил его и на год — умер в июне 1915 года.

Из пяти Константиновичей, ушедших на фронт, осталось четверо. Трое из братьев — Иоанн, Константин и Игорь, — будут расстреляны большевиками, а тела их будут сброшены в шахту под Алапаевском. И только туберкулезника Гавриила отобьет у смерти писатель Максим Горький, бомбардировавший Ленина письмами вроде этого:

Дорогой Владимир Ильич! Сделайте маленькое и умное дело, — распорядитесь, чтобы выпустили из тюрьмы бывшего великого князя Гавриила Константиновича Романова. Это — очень хороший человек, во-первых, и опасно больной, во-вторых. Зачем фабриковать мучеников? Это вреднейший род занятий вообще, а для людей, желающих построить свободное государство, — в особенности. К тому же немножко романтизма никогда не портит политики.

Но ни обреченность династии, ни горе, сломавшее отца, ни мученическая смерть братьев не отменяет главного.

Подвига этого пацана, павшего честной солдатской смертью за Родину.

Жил был мальчик. Фамилия у мальчика была немного опереточная — Наливкин. Но при этом все мужчины Наливкины были воинами, поэтому с рождения мальчика готовили к службе в армии.

Звали мальчика Володей.

После окончания знаменитого Павловского училища Володя Наливкин, как один из лучших выпускников, был распределен в гвардию, в Измайловский полк, но от престижного места отказался и попросился в Туркестан.

Там шла война, там Россия прирастала новыми землями, как будто сошедшими со страниц сказок «Тысячи и одной ночи».

Уже на следующий год после прибытия к новому месту службы 21-летний хорунжий участвует в военном походе в Хиву. Воюет лихо, за что досрочно производится в чин сотника. Завоевание Туркестана идет полным ходом, «дела» следуют одно за другим, и после туркменской экспедиции отличившегося сотника Наливкина поощряют внеплановым отпуском.

Он едет к родственникам в Саратов, и там, на берегах Волги, Володя Наливкин понял, что погиб.

Жила-была девочка. Фамилия девочки была итальянской — Сартори, но родилась и выросла девочка, как и несколько поколений ее предков, в России, поэтому звали ее просто Машей.

Маша была не особенной красавицей, но зато большой умницей, и все саратовское дворянство, по которому и числились Сартори, считало ее первой невестой губернии. Маша Сартори получила блестящее по тем временам образование — она закончила Воспитательное общество благородных девиц, более известное как Смольный институт, свободно владела французским и немецким, обожала театр и музыку. Как и большинство провинциальных невест, она мечтала вырваться из скучного Саратова, блистать в столице и ездить по Европам.