Женщины-легенды

При Юстиниане и Феодоре эти требования церемониала были доведены до крайности. Все, кто являлся к ним на прием, «не исключая и тех, которые носили высокое звание патрициев, падали перед ними ниц, вытянув во всю длину руки и ноги, затем, облобызав ту и другую ногу у обоих императоров, они поднимались. Таким образом и Феодора не отказывалась от такого поклонения». Кроме того, Феодора требовала, чтобы в разговоре ее постоянно титуловали «Ваше Величество». Она в особенности была неумолимо требовательна в отношении точного соблюдения церемониала. Того, кто делал малейшее отступление, Феодора считала «совершенно невоспитанным, дерзким и несдержанным на язык, и он уходил из дворца, как совершивший тягчайшее преступление против этикета и позволивший себе неслыханную и недопустимую дерзость».

Феодора и Юстиниан видели проявление усердия важных сановников и высших должностных лиц в частом посещении дворца, чего не было в прежние времена. Чтобы быть принятым императрицей, даже для людей, занимавших важные должности в государстве, необходимо было подолгу простаивать в узком и душном коридоре, ведущем в покои Феодоры. Картина раболепия высшей знати в приемной Феодоры поистине потрясает. Знатные особы Византии в рабском ожидании долгие часы и дни простаивали в приемной, а когда из ее покоев выходили евнухи, они поднимались на цыпочки и вытягивали шеи, чтобы обратить на себя внимание. Когда наконец немногие из них попадали к владычице, опять-таки церемониал определял их жесты и речь. Высшие сановники должны были ограничиваться лишь ответами на вопросы государыни, не имея права обращаться к ней самостоятельно. «…Входя к ней с великим страхом, они уходили возможно скорее, только положив перед ней земной поклон и коснувшись краями губ подошвы ее ног. Права говорить с ней или просить ее о чем-либо, если она сама не приказывала, им не предоставлялось».

Феодора, одержимая истинной страстью властолюбия, стремилась дать почувствовать свою силу и с наслаждением смотрела, как униженно преклоняются перед ней те, которых она некогда ублажала своей игрой на сцене. А вообще-то весь церемониал двора в какой-то мере напоминал театральную обстановку, любовь к которой у Феодоры осталась из ее прошлого.

Став законной супругой Юстиниана и повелительницей огромной империи, Феодора превратилась в добродетельную женщину. Ни один из ее современников, ни один из историков последующего времени, обвинявший Феодору в жадности, честолюбии, ничего не сообщил такого, что дало бы повод усомниться в ее нравственной чистоте. Даже Прокопий, описавший в своей «Тайной истории» бурную молодость этой женщины, не сделал ни малейшего намека на любовную интригу после замужества. Напротив, он подчеркивал, что, после того как Феодора взошла на трон, она стала самой корректной, самой строгой, самой безупречной из женщин.

Конечно, в этом не следует усматривать какой-то большой нравственной заслуги Феодоры. Безупречность ее жизни после замужества можно объяснить прежде всего тем, что она вышла замуж в довольно уже солидном для восточной женщины возрасте. А во-вторых, она была слишком умна и властолюбива, чтобы компрометировать себя любовными похождениями и интригами. Верховная власть стоила того, чтобы ради ее сохранения предпринять все меры предосторожности. И конечно, эта безупречность жизни Феодоры делает честь ее практичному уму. Кроме всего прочего, эта умная, властная женщина была занята более серьезными делами, чем любовные похождения. Феодора обладала теми высокими качествами, которые оправдывают ее стремление к власти. Благодаря им она сумела в течение всего периода своего правления пользоваться глубоким и заслуженным влиянием на обожавшего ее Юстиниана. Она была для него, по выражению одного из современников, «самым сладостным очарованием». Да и сам Юстиниан в одном из официальных актов с особым удовольствием отметил, что Феодора была «его даром от Бога». Император ни в чем не отказывал своей супруге — ни в почестях, ни в действительном пользовании верховной властью.

Феодора очень дорожила своим влиянием на Юстиниана и поэтому жестоко расправлялась не только с возможными соперницами, но и с теми, кто мог ей повредить в глазах императора. Однажды ей показалось, что придворные заподозрили ее в склонности к одному из своих рабов — Ареовинду, очень красивому юному варвару, которого она назначила хранителем своих драгоценностей. Стремясь снять с себя это подозрение, Феодора приказала подвергнуть юношу наказанию плетьми. О его дальнейшей судьбе ничего больше не известно.