Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Впрочем, Паку отчасти повезло: он родился в семье, принадлежавшей, скажем так, к «низу верхних 25 %» северокорейского общества. Нельзя сказать, что его родители были элитой, но все равно в жесткой иерархии, столь характерной для КНДР времен развитого кимирсенизма, они находились существенно выше среднего уровня. Как и большинство детей из таких семей, товарищ Пак пошел в армию, где и отслужил положенные в те годы десять лет срочной службы. Ему повезло попасть в хорошее подразделение, так что голода 1996–1999 годов он почти не заметил. Родители его тем временем стали заниматься мелкой торговлей, как и большинство северокорейских семей в 1990-е. В результате, когда товарищ Пак вернулся из армии в родительский дом, перед ним открывались две перспективы. Он мог поступить в вуз и потом с большой вероятностью выйти в чиновники, стать менеджером младшего звена. С другой стороны, он мог заняться мелким бизнесом, работая вместе со своими родителями. Однако товарищ Пак не пошел ни по тому, ни по другому пути. Связи отца помогли ему устроиться в фирму, которая занималась отправкой северокорейцев на работу за границу.

Работа за границей всегда считалась в КНДР очень престижной, поэтому представители уже третьего поколения северокорейцев прилагают все усилия, чтобы только попасть в сибирскую тайгу или аравийские пустыни. Добиться этого можно только за взятку. Уже с конца 1970-х годов подразумевалось, что кореец, удачно съездивший на лесозаготовки куда-нибудь в Хабаровский край, по возвращении домой подарит своему начальнику телевизор или магнитолу. С тех пор ситуация изменилась, поэтому в деле отбора на работу за границу действует бессменный принцип Остапа Бендера «утром – деньги, вечером – стулья». Кроме того, взятки за право отправиться в загранку дают не магнитолами и телевизорами, а хрустящими американскими долларами (китайские юани тоже подойдут).

Сейчас северокорейские рабочие трудятся в основном в трех регионах: России, Китае и странах Ближнего Востока, причем в России и на Ближнем Востоке среди них большинство составляют строители, а в Китае они заняты в основном на производстве. Та фирма, куда с помощью родительских связей устроился товарищ Пак, была строительной и Китаем не занималась, так что он мог выбирать только между Ближним Востоком и Россией. И Россия, и Ближний Восток считаются в КНДР куда более престижными местами работы, чем Китай: взятка за право поехать в Китай около 2010 года составляла всего 150–200 долларов, а вот поездка в Россию или на Ближний Восток стоила 500–600 долларов. После «украинского» кризиса 2014 года размеры взяток, которые полагается платить за право на выезд в Россию, снизились в два раза, отражая снижение курса доллара к рублю.

В отдельных случаях взятка может быть и существенно больше, но бывает это тогда, когда у кандидата есть проблемы с анкетой и нет необходимых связей. Одному моему знакомому, у которого обнаружились дальние родственники на Сахалине, за выезд в Россию пришлось заплатить больше 1000 долларов, причем заметная часть этой суммы ушла на умиротворение сотрудников «госохраны», то есть госбезопасности. Дело в том, что одно из условий для кандидатов на работу за границей – это отсутствие родственников в стране назначения, а также наличие жены и детей, которые, само собой, остаются дома (логика, которая стоит за этими запретами, полагаю, отлично понятна большинству людей с советским прошлым).

Товарищ Пак решил проблемы на удивление дешево: право поехать рабочим в Россию было приобретено им всего за 300 долларов. Сыграли роль тут и безупречная анкета, и связи его родителей. Пройдя необходимую подготовку (как идейно-политическую, так и профессиональную), в середине 2000-х товарищ Пак оказался в России в одной из северокорейских компаний, занимающихся строительными и отделочными работами в Приморском крае.

Россия поразила Пака, причем удивило его не ее материальное процветание. Скорее наоборот. Как и большинство северокорейцев его поколения, товарищ Пак с детства много слышал о сказочном богатстве СССР-России и счастливых обитателей этой страны. Поэтому, как товарищ Пак сам честно признается, уровень жизни в Приморье середины нулевых его даже несколько разочаровал: Россия оказалась действительно страной зажиточной, но все-таки она была не так богата, как он ожидал. Реально поразили его две вещи: развитая инфраструктура и уровень личных свобод. Покрытые асфальтом российские дороги, которые вызывают столь много нареканий у жителей Приморья, показались ему сказочными, а беспрерывное снабжение электроэнергией даже в небольших городках, с точки зрения товарища Пака, было просто чудом. Если говорить о свободах, то товарища Пака привлекали не политические свободы, хотя его немало удивило, с какой резкостью российская пресса может писать о действиях и центрального правительства, и местных чиновников. Куда большее впечатление на него произвели обычные бытовые свободы россиян: возможность отправиться за границу и даже просто путешествовать по стране безо всяких разрешений на поездку и взяток на блокпостах.