Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Вернувшись во Вьетнам после учебы в Северной Корее, Фам Нгок Кань перестал получать письма от Ли Ён-хи. Это неудивительно: с начала 1960-х северокорейцам, как правило, не разрешалось переписываться с зарубежными адресатами, даже из теоретически дружественных стран, хотя из этого правила и были исключения. Те, кто принимал решения по делу влюбленных, скорее всего, полагали, что с годами их любовь остынет. Так оно обычно и бывает, но в данном конкретном случае они ошиблись: Фам Нгок Кань осаждал посольство Северной Кореи в Ханое, настойчиво требуя разрешения на брак. В конце концов северокорейские дипломаты сообщили ему, что Ли Ён-хи вышла замуж, а потом стали уверять его, что она вообще умерла. Резонно полагая, что слово любого дипломата стоит очень мало, а слово северокорейского дипломата не стоит вообще ничего, Фам Нгок Кань не поверил и продолжил борьбу. Одновременно он сам сделал карьеру, со временем став чиновником средней руки, что тоже, как можно предположить, сыграло роль в последующих событиях.

В конце 1970-х Фам Нгок Кань побывал в командировке на Севере и обнаружил, что Ли Ён-хи жива, не замужем и ждет его. Он вновь пообещал ей, что рано или поздно они поженятся, и удвоил усилия, добиваясь помощи у вьетнамского правительства. В итоге о судьбе пары стали говорить и послы, и министры иностранных дел. В конце концов вопрос об их браке попал в повестку вьетнамско-северокорейского саммита в мае 2002 года, где и было принято окончательное положительное решение. Разрешения на брак (и на выезд Ли Ён-хи во Вьетнам) паре пришлось ждать 30 лет. Им, кстати, повезло: в 2004 году отношения между Вьетнамом и Северной Кореей обострились, поскольку Вьетнам позволил вывезти в Сеул со своей территории большую группу северокорейских беженцев. Северная Корея была возмущена, и отношения с Ханоем оставались замороженными несколько лет. Если бы Фам Нгок Кань не имел таких связей и если бы он не воспользовался тем окном возможностей, что ненадолго открылось около 2000 года, его брак так и не состоялся бы.

Как бы то ни было, Ли Ён-хи и Фам Нгок Кань живут в Ханое, и, насколько известно, живут они хорошо. У этой истории оказался счастливый конец – в отличие от большинства таких историй.

Когда в марте 1967 года СССР и Северная Корея подписали соглашение о сотрудничестве в области лесозаготовок, мало кто ожидал, что это начинание станет самым продолжительным и самым успешным российско-северокорейским проектом. Большинство других совместных экономических проектов, осуществлявшихся в советские времена, в итоге оказались провальными – по крайней мере, для советской стороны. Причина провала ясна: с самого начала эти проекты имели, как правило, не экономический, а политический характер. В Москве их рассматривали в первую очередь как еще один способ удержать проблемную северокорейскую экономику на плаву и не очень огорчались тому, что на совместных проектах советские деньги не столько зарабатывались, сколько тратились.

Лесозаготовительный проект отличался от прочих совместных начинаний тем, что в его основе лежала реальная и взаимная коммерческая выгода. Недостаток рабочей силы был постоянной проблемой российского Дальнего Востока. Расположенная же по соседству КНДР, напротив, располагала массой дешевой рабочей силы, испытывая при этом острую нужду в хорошей древесине. Идея сотрудничества в этой области напрашивалась сама. В целом вопрос был решен во время тайной встречи Ким Ир Сена и Брежнева на борту ракетного крейсера «Варяг» в 1966 году, а в марте 1967 года было подписано соглашение, которое оговаривало технические детали сотрудничества двух стран.

Кстати сказать, вопреки периодически встречающимся утверждениям соглашение 1967 года не ознаменовало собой появления северокорейских организованных трудовых мигрантов на территории СССР. Впервые наймом северокорейских рабочих занялись еще в конце 1946 года, то есть во времена, когда северокорейского государства еще не существовало как такового, а северная Корея (именно так, с маленькой буквы «с») являлась «территорией, находившейся под советским управлением». В 1946–1949 годах северокорейские рабочие в немалых количествах завозились на рыбные промыслы Сахалина и Камчатки. Многие из них, кстати, в итоге предпочли не возвращаться домой и навсегда остались в СССР, влившись в корейскую общину острова Сахалин. В 1950-е годы с КНДР несколько раз заключались соглашения об организованном наборе рабочей силы. Таким образом, соглашение 1967 года было не началом подобного сотрудничества, а лишь очередным, пусть и очень важным, этапом в его развитии. Соглашение предусматривало, что северокорейские лесорубы будут валить лес на Дальнем Востоке, работая на отведенных им участках тайги. Рабочих размещали в специальных трудовых лагерях, находящихся в ведении северокорейской администрации. Заготовленную древесину делили между двумя участниками проекта (условия, по которым ее делили, время от времени пересматривались). Частично эта древесина использовалась в народном хозяйстве КНДР, но более качественное сырье перепродавалось за валюту на мировом рынке.