Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Поначалу северокорейцы не горели желанием ехать в Сибирь, и в конце 1960-х на лесоповал отправлялись в основном люди с плохим сонбуном . Многие из них вообще были мелкими преступниками – им обещали полную амнистию по возвращении. Однако к середине 1970-х годов обнаружилось, что поездка на работу в Сибирь обычно оказывается делом тяжелым, но крайне выгодным, так как в советских магазинах можно купить множество престижных товаров, которые потом легко перепродавались в КНДР с немалой прибылью. Поэтому на место хулиганов и людей с сомнительной анкетой очень быстро пришли вполне благонадежные северокорейцы, а с течением времени за право отправиться на сибирский лесоповал все чаще приходилось давать взятки.

До начала 1980-х лесорубам платили специальными чеками, которые можно было отоваривать в магазинах на территории их лагерей, а также в специальных чековых магазинах в крупных северокорейских городах. На свои чеки северокорейские лесорубы могли без ограничений и карточек приобретать товары, которые в обычных магазинах не могли появиться. С 1984 года рабочим на лесозаготовках начали выплачивать зарплату в рублях – изменение, которое они сами только приветствовали. Для большинства иностранных наблюдателей советский рубль в начале 1980-х годов никак не выглядел сильной валютой, но вот с точки зрения северокорейцев картина была совсем иной: внутренний советский рынок даже тогда предлагал огромный, по их меркам, выбор товаров, так что на рубли можно было купить то, о чем среднестатистический житель КНДР не мог и мечтать. Во времена, когда ни о каком частном бизнесе в самой Северной Корее речи еще не шло, для рядового северокорейца единственной возможностью заработать действительно серьезные деньги была, пожалуй, только работа за границей. Когда в 1970-е годы в КНДР началась конкуренция за право быть отправленным на лесоповал в Сибири, чиновники, отвечающие за набор рабочих, серьезно нажились, собирая бакшиш с кандидатов в лесорубы. К началу 1980-х годов даже молодые обладатели вузовских дипломов стали добиваться того, чтобы их отобрали для работы в Советском Союзе.

В 1980-х годах лесозаготовитель получал примерно 100 советских рублей в месяц, из которых примерно треть вычиталась в качестве различных платежей (включая «добровольный» взнос Великому Вождю). Однако даже на эти скромные деньги можно было покупать то, что тогда в КНДР считалось дефицитным товаром, но спокойно продавалось в районных магазинах где-нибудь в глубинке в Хабаровском крае, – от цветных телевизоров и холодильников до эмалированных тазиков и электрических утюгов. За год-два тяжелой работы лесоруб мог сэкономить достаточно денег, чтобы купить цветной телевизор и холодильник – товары, которые были обычными в СССР, но о которых большинство северокорейцев в то время не могли и мечтать. В 1985 году цена холодильника советского производства на северокорейском черном рынке составляла около 15 000 вон, что тогда примерно в 15 раз превышало годовую зарплату среднего рабочего. Конечно, чиновника, проводившего отбор, полагалось по возвращении «поблагодарить», преподнеся ему телевизор или магнитолу, а то и холодильник, но, поскольку обычный срок загранкомандировки составлял три года, лесорубы зарабатывали достаточно денег и для себя.

Помню, как еще в 1980-е годы мне довелось услышать сделанное мимоходом замечание: «Он работал в Советском Союзе, так что он очень богатый, у него есть даже мотоцикл!» Именно тогда в КНДР распространилось шутливое замечание о том, что «в Советском Союзе деньги растут прямо на деревьях в тайге» (у этой шутки был и другой вариант, в котором на деревьях росли магнитофоны).

В 1967 году было установлено, что в СССР будет находиться не более 15 000 рабочих из КНДР, но впоследствии квоту пересмотрели в сторону увеличения, и в конце 1980-х годов на дальневосточных совместных лесозаготовках было занято более 25 000 северокорейских рабочих. Поскольку рабочие сменялись каждые три года, можно предположить, что за 30–35 лет в «лесном проекте» приняли участие 150 000–200 000 северокорейцев. Советский Союз имел гораздо более высокий уровень жизни и был гораздо более либеральным обществом, чем Север. Соответственно, власти КНДР всегда считали его потенциальным источником подрывной информации. Однако лесозаготовительный проект был политически не так опасен: северокорейские рабочие оказались в глуши и находились под пристальным наблюдением своих начальников в изолированных лагерях, которые представляли собой фактически государство в государстве. Нарушителей правил без особых церемоний арестовывали и отправляли обратно на Север. В исключительных случаях особо проблематичных рабочих могли и просто убить – в тайге достаточно места для тайных могил.