Ахрор Мухтаров - Хрестоматия по истории Таджикской ССР

Иначе говоря, преступное поведение главы государства и его наказание Аллахом покрывали грехи всего народа, который таким образом «обелялся» в судный день. Несомненно, это не было у бухарца свое собственное, а было навеяно хитроумными законоведами, старавшимися в глазах народа оправдать пороки и преступления своих владык.

Отсутствие штатно-окладной системы и точных ежегодных финансовых смет по государственным приходам породило чудовищную эксплуатацию и угнетение крестьян, ремесленников и в значительной степени — коммерческого мира. Каждый чиновник от высшего чина до самого низшего старался вымогать у трудящихся как можно больше и что только можно было взять. Особенно ужасна была крестьянская доля, когда все годовые труды крестьянина по обработке собственной земли в конечном итоге оказывались потраченными на содержание многочисленной армии разных административных чиновников, начиная от губернатора (мир, бек) и кончая самым последним писцом (мирза), ибо, помимо определенного сбора зерна в казну, каждый тащил в свою пользу в зависимости от должности и чина. И если шариат предписывал определенные размеры поземельных и поимущественных налогов, то полнейшее отсутствие какой бы то ни было школы жалованья или заработной платы сводило на нет шариатские нормы и вносило полнейший произвол и беззаконие в «кормление» чиновничества за счет крестьян и ремесленников.

Насколько вся эта система «кормления» служилого сословия ханства за счет трудящихся масс развращала это сословие, приучала его к совершенно бесконтрольному выжиманию из народа всеми правдами и неправдами разных поборов в свою пользу, показывает такой факт. В 1917 г. эмир Алим, по его словам, решил ввести в ханстве штатно-окладную систему, взяв за образец штаты административно-бюрократического аппарата царской России. Применительно к ним, бекам или правителям областей были назначены оклады в 12 тысяч руб. в год (оклады русских губернаторов, считая в этом числе 2000 руб. на представительство), а амлякдарам или поземельно-податным чиновникам — 2500 руб. (примерный оклад уездных начальников б. Туркестанского края) и т. п. Но едва такое распоряжение было объявлено, как отовсюду посыпались к кушбеги жалобы с просьбой отменить эти невероятно низкие ставки, на которые немыслимо прожить не только в течение года, но даже нескольких месяцев, что все обратятся в нищих и т. д. В результате эмиру пришлось отменить свое распоряжение, и все пошло по-старому.

Крестьяне влачили беспросветное голодное существование, ремесленники жили бедно, работая в сутки часов по 16, и при низких ценах на сырье сбывали задешево и свою продукцию; рядовые торговцы перебивались с хлеба на квас, потому что нормы заката (2,5% со стоимости товара) систематически нарушались вследствие того, что закат взимался не один раз, а

по нескольку. Когда торговец вез товар через тот или иной вилает, он всякий раз платил снова закат, последний таким образом превращался во внутреннюю пошлину. Сверх того неизбежные подарки деньгами или натурой сборщикам заката (закотчи), не получившим от государства никакого жалованья и тоже «кормившимся» за счет народа, неимоверно удорожали стоимость товара. И если торговец все эти накладные расходы на товар брал с покупателя, заставляя его покупать товар по повышенным ценам, то и торговлю свою он не развивал из-за опасения остаться в убытке. Отсюда крайнее убожество торговли в отдаленных от заваленной всякими товарами Бухары городах — Гарме, Кулябе, Калъа-и-Хумбе и др. Там на крайне бедных базарах сидели на земле один — два торговца с московским ситцем, не больше как по две штуки у каждого; они продавали этот ситец по 22 — 25 коп. за аршин, в то время когда в г. Бухаре он стоил 11 коп. аршин. Многократное взимание заката в результате повышало здесь стоимость ситца более чем на 100%.

Система временных земельных пожалований служилому сословию (т а н х о) взамен жалованья или в дополнение к получаемому довольствию (у военных), являясь эквивалентом средневекового и к т а, порождала невероятные злоупотребления со стороны владетелей танхо, так называемых танходоров. И весьма часто (а в горных вилаетах всегда) крестьяне, сидевшие на землях танхо, превращались в бесправных рабов этих танходоров. Если по шариату танходор мог получать в свою пользу с даваемой ему во временное пользование земли с сидевшими на ней крестьянами только те сборы, которые следовали с этого земельного владения в казну, то на практике этого никогда не было. Крестьяне не только платили причитавшиеся с них казенные подати своему танходору, но платили и то, что он на них накладывал, рубили и возили ему дрова, делали разные постройки, пасли его скот на своих выгонах, жена и дочери стирали белье его и его семье, готовили пищу, прислуживали по дому и пр. Все это делалось не только бесплатно, но даже и не за «спасибо». Такого слова для этих «людишек» в лексиконе танходора не было.