Юлий Гессен - Жизнь евреев в России [litres]

Таким образом, каждый еврей (в дальнейших официальных актах «жид» заменяется наименованием «еврей») в деле уплаты податей, в праве передвижения и промыслов был поставлен в такую же зависимость от своего кагала, в какой он находился при старом польском владычестве. Наряду с этим были сохранены в неприкосновенности институт раввинов, духовный суд, школы, самообложение на религиозно-общественные нужды и проч.; все эти общественные отправления остались в ведении кагала.

Это положение должно было частично измениться, когда в восьмидесятых годах XVIII века в жизни евреев стали играть роль и общерусские учреждения: войдя в состав русского торгово-промышленного класса (купечества и мещанства), пользовавшегося самоуправлением в административном и судебном отношении, евреи, принимая участие в соответствующих сословных органах, были им подчинены. Благодаря этому функции кагала должны были быть сужены в административном и судебном отношении: закон так и требовал, чтобы кагалы не касались «никаких других дел, кроме обрядов закона и богослужения». Подобный порядок вполне соответствовал желаниям широких масс: в Литве, где евреи не были привлечены к участию в общем самоуправлении и где кагал пользовался прежней властью, евреи ходатайствовали о введении общего управления. Но фактически вступление евреев в сферу общего самоуправления мало чем изменило еврейский быт. Помимо того, что во внутренней жизни оставался значительный простор для самодеятельности (духовный суд, школы, синагоги, самообложение на специально еврейские нужды – это по-прежнему находилось в ведении кагала), за кагалом было сохранено в отношении мещан, то есть почти всего еврейского населения, право взимания податей, что являлось в руках господствовавшего класса грозным орудием против массы.

Картина внутреннего быта осталась прежней, так как было сохранено прежнее соотношение общественных сил. В отдельных случаях, несомненно, кагал как официальное учреждение утратил свою власть, но правящий класс, в лице капитала и раввината, продолжал господствовать над народом.

Сильный удар союзу капитала и раввината был нанесен религиозной борьбой, вызванной появлением хасидской секты. Возникнув в середине XVIII века, эта борьба привела вскоре к расколу, который на рубеже XIX века принял в русском еврействе наиболее острый характер: выйдя за пределы религиозная быта, он захватил все стороны еврейской жизни. В борьбе за общественную гегемонию, являвшуюся необходимой для религиозной победы, хасиды выступили не только против раввината, но и против катальной олигархии, и им удалось нанести тяжкие поражения своим противникам, заняв места в кагале. При таких условиях кагал как представительный орган не мог сохранить своего прежнего значения – и действительно, в это время кагал уже не выступал в защиту населения – жалобы и ходатайства пред правительством подаются поверенными от «общества», причем кагалы порою фигурируют в таких случаях среди прочих доверителей.

Что касается существования кагала как административного и финансового органа, то оно упрочилось, когда положением 1804 года за ним было подтверждено право взимания казенных сборов и распоряжения общественными суммами.

Однако прежнего своего единства кагал, по причине религиозно-общественного раскола, уже не имел. Правда, впервые вмешавшись в религиозные дела евреев и приняв сектантов под свое покровительство, правительство объявило в 1801 году секту хасидов законно существующей и предоставило ей строить свои синагоги и иметь своих особых раввинов; вместе с тем оно запретило раввинам вообще пользоваться суровыми мерами воздействия, к которым они нередко прибегали в борьбе с сектантами (например отлучение). Эти правительственные распоряжения, значительно смягчившие внешнюю сторону религиозной распри, были подтверждены положением 1804 года, но в кагалах еще долго шла глухая борьба из-за общественной гегемонии, долженствовавшей склонить религиозную победу в одну или другую сторону.

Указанными моментами исчерпывается отношение правительства к еврейскому быту вплоть до конца 20-х годов XIX века.

Правительство в течение этого периода делало попытки умалить силу кагала как административного органа, но они оказывались неудачными, так как из финансовых соображений само правительство усиливало власть кагала. Религиозную же жизнь евреев правительство не регламентировало, предоставив еврейскому религиозному чувству полную свободу.