Шарль Пти-Дютайи - Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков

Великая задача, которую королевской власти удалось выполнить лишь после многовековой борьбы, состояла в том, чтобы искоренить варварское убеждение, старое как мир, в законности права мести. Все, от одного конца социальной лестницы до другого, считали совершенно естественным, что существует два суда: один, которого можно просить у судьи, и другой, который можно произвести самому для поддержания своей чести или чести своего рода. Это была древнегерманская «феда»: между вендеттой, вооружавшей друг против друга две семьи простолюдинов, и феодальной частной войной не было, по существу, никакой разницы. Филипп-Август, если верить Бомануару, защищал родственников, которые еще не знали о возникшей распре, от опасности подвергнуться неожиданному нападению: на них можно было напасть только по прошествии сорока дней (« quaratilaim-le-roi »). По прошествии этого срока надо было быть настороже или же оградить себя перемирием или « assurément » [866] XVI, II, стр. 372, § 1702. . Людовик Святой пытался сначала предотвращать «феды» вмешательством. Оно приводило обычно к « миру cторон » (« paix à parties ») и паломничеству за море, которое обязан был совершать убийца; в тех случаях, когда король находил наказание недостаточно сильным, он его увеличивал [867] LVI, стр. 146–147. . При отъезде своем в крестовый поход он разослал своим бальи следующий циркуляр:

«Мы вам поручаем и предписываем, чтобы во всех случаях войн и фед в вашем бальяже вы принимали и заставляли от нас принимать перемирия на основе полной справедливости: эти перемирия должны продолжаться пять лет с будущего дня рождения святого Иоанна Крестителя; и не ждите, пока стороны сами обратятся к вам» [868] CCXLV, стр. 303, документ № 118. .

Наконец, по возвращении из крестового похода он решил принять меру, вызвавшую большое раздражение. До нас не дошел текст его указа, но мы знаем, что им запрещались частные войны и ношение оружия во всем королевстве и что он был издан около января 1258 г. Действительно, именно в это время он писал своим верноподданным в епархии Пюи: «Знайте, что мы, по обсуждении дела, запретили в нашем королевстве всякие войны и поджоги и помехи земледельческому труду» [869] LXXXVII, I, стр. 84; DXII, стр. 149 и сл. . Сохранившиеся у нас отрывки обследований, свидетельствуют о том, что королевские чиновники применяли этот указ, что они старались не допускать, чтобы оруженосцы разъезжали с оружием, арестовывали крестьян, которые имели при себе ножи с острым концом; и из этих же таксисе: видно, что на эти аресты жаловались, как на огромное, злоупотребление [870] CCCXCV, стр. 10 и сл., ср. дело Бозона де Бурдейля (в 1267–1268 гг.) в LXXXV, I, стр. 286, и LXXII, IV, № 5508, 5314, 5318, 5335–5337. . Альфонс де Пуатье шел по стопам своего брата; так, он приговорил сына графа Родезского и сына сеньора де Канильяк к штрафу в 400 ливров за ношение оружия [871] LXXII, IV, № 4981. . Сеньоры, имевшие право высшего суда, могли судить преступления этого рода, но, по-видимому, король хотел, чтобы этот указ исполнялся везде. И если бы он действительно исполнялся последовательно [872] Даже в царствование Людовика Святого продолжала применяться система « assurements », перемирий и примирения (CCLXIX, стр. 332). Начиная с царствования его преемника мы снова видим «много частных войн и на территории домена и вне его» (CCCXCVIII, стр. 200–201). Людовик X формально признал право вести частные войны за бургундской знатью; DCXLIX, стр. 120; CCLXX, 1-я статья, стр. 261; 2-я статья, стр. 249–251. , то социальная история Франции была бы иной.

В течение первой четверти XIII в. развитие коммунального движения продолжалось при тех же условиях, что и в конце XII, явным образом поощряемое королевской властью. С 1205 по 1224 г. Филипп-Август и Людовик VIII даровали или подтвердили разрешение на устройство коммуны в городах вновь присоединенных областей — на северо-востоке, в Нормандии, в Пуату и в Сентонже [873] XXXI № 921, 1029, 1030, 1116, 1194, 1366, 1444, 1574, № 804, 903; DXVII, стр. 420–421; CDXXXVIII, стр. 279 и сл. . Цель, руководившая ими в этом случае, была все та же — обеспечить за собой хорошо защищаемое укрепление, а также опытную городскую милицию. Филипп-Август подтверждает также и коммунальные хартии, данные сеньорами [874] Например, городу Пуа в Пикардии в 1208 г. (XXXI, № 1108 А). , и уже зарождается мысль, что король является естественным сюзереном всех коммун в королевстве.

Вольности, особенно экономического характера, оба эти короля жаловали и городам, не имеющим коммуны. Столица, как мы это уже видели, относилась именно к этой категории. Могущественная ганза парижских «Купцов на воде» была наделена новыми привилегиями, торговыми и судебными: мало-помалу в течение XIII в. она превратится в своего рода муниципию, и с 1263 г. в ней появятся купеческий прево и четыре эшевена [875] CCCLXIV, стр. 10–22. . Французские и иностранные купцы, всегда подвергавшиеся опасности быть ограбленными, особенно те из них, которые посещали знаменитые ярмарки в Шампани, пользовались действительным покровительством Филиппа-Августа [876] XXXI, № 118, 1181, 1958 и сл. . Одним словом, до начала — самостоятельного царствования Людовика Святого, союз между королем и богатой буржуазией был сильнее, чем когда бы то ни было. Северные города почти все оказали поддержку Филиппу-Августу в 1214 г., а также Бланке Кастильской во время ее регентства [877] LXXII, II, № 1976 2 и 1979 1-35 . .