Шарль Пти-Дютайи - Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков

Но это было не все. Капетинги XI и XII вв. или те, кто думали и действовали за них, никогда не забывали, что король сшит выше феодальной системы, а не только во главе ее даже тогда, когда они еще не были в состоянии извлечь и из своего феодального верховенства все те выгоды, которые в нем заключались в скрытом виде. Тем более Капетинги XIII в. желали — и они смогли это желание осуществить — претворить в дело присягу, приносимую во время коронации и протянуть руку за пределы феодальных рамок, чтобы защищать слабых, в каком бы месте королевства они ни находились. Мы видели, что они оказались достаточно сильными, чтобы с оружием в руках обуздать анархию и разбой. Они также обуздывали, при помощи легальных средств, насилие и несправедливость. Изречение Людовика Святого, что «во Франции только один король», имеет очень глубокий смысл, и, начиная с конца царствования Филиппа-Августа, оно делается верным, Мысль о том, что жители королевства — подданные, в течение долгого времени бывшая неосознанной, начинает медленно выходить на с зет. Все эти подданные обязаны повиноваться, начиная с членов королевской семьи.

Собственно говоря, подчинение родственников короля является одним из самых характерных фактов этого пор пода. Не найдется больше какого-нибудь королевского брата, сына или жены, которые шли бы наперекор проектам короля. Филипп-Август благодаря успехам королевского авторитета мог обойтись без назначения соправителей своего предполагаемо, о наследника, и этот последний, за исключением очень редких случаев (да и то неизвестно, не действовал ли он и тогда по уговору с самим королем), являлся орудием в руках отца; он получил от своей матери сеньорию Артуа, но не имел даже титула графа и назывался только «старший сын короля Франции» [855] DXVII, ч. 1-я, гл. XI. . Людовику IX часто приходилось одергивать своего брата Карла Анжуйского, у которого был характер жестокий и тиранический; он никогда не допускал его до нарушения правил морали, которые он сам сделал для себя обязательными: он заставил его уплатить свои долги, вернуть земли, несправедливо отнятые, и даже воздерживаться от игры в кости [856] LVI, стр. 140–142; LXVIII, § 405. . Придет время, когда принцы королевского дома, слишком щедро наделенные, будут для короля страшными соперниками; но в XIII в. обычай давать уделы еще не приводил к таким последствиям. Самое опасное сопротивление, которое Людовик Святой нашел среди наиболее близких своих родственников, было сопротивление на братьев, а жены, Маргариты Прованской, которая была гордой и смелой и желала вести свою личную политику [857] СCCLII, стр. 7. . Алиенора, жена английского короля, была сестрой Маргариты: она наводнила свой двор, к несчастью для своего мужа, прованскими родственниками и друзьями. Маргарите же, которая могла наделать много зла, приходилось сдерживать свои порывы; она дрожала перед своим «сеньором» [858] CXVIII, § 591, 631 и сл.; LXXII, II, № 2908–2989, CXC, стр. 417 и сл.; СCXCVII, сто. 229 и сл. .

Бланка Кастильская собственным примером научила — своего сына не допускать насилия, даже когда виновными в нем оказывались духовные особы [859] CLХX, стр. 410–411, CLXXVI, стр. 224 и сл. . Людовик IX, храбрый и иногда очень суровый, чувствовал отвращение к жестокости до такой степени, что пытался искоренить обычай устраивать турниры [860] СССXCVIII, стр. 193–196. . Он особенно советовал своему наследнику иметь «жалостливое сердце» по отношению ко всем страждущим [861] XXXIX, стр. 257. . Не довольствуясь тем, что сам судил праведно тех, кто к нему обращался, — он не хотел допускать и того, чтобы сеньоры злоупотребляли своим правом суда, и это было новшеством. Так, один иль-де-франсский сеньор, Ансо де Гарланд, заключил в тюрьму сыновей одного кредитора, чтобы иметь их в качестве заложников; когда он отказался их освободить, Людовик IX велел посадить его самого [862] LXXII, III, № 4659. . Готье де Линь казнил одного человека без суда; король заставил его отдаться на милость и заплатить штраф [863] LXXII, II, № 2350. . Один из самых знаменитых сеньоров королевства, Ангерран де Куси, велел повесить трех молодых дворян, обвинявшихся в браконьерстве в его лесу; Людовик IX постановил, — дело неслыханное, — чтобы Ангеррана предали смертной казни; с большим трудом удалось добиться менее сурового наказания: большого штрафа в 12 000 парижских ливров на помощь Святой Земле, лишения права высшего суда по отношению к лесам и рыбным ловлям в его сеньории и т. д. [864] LVI, стр. 136 и сл.; CDXIII, IV, стр. 180 и сл.; DCXXXIV (нет окончания). Обычно Людовик IX совершенно не считался с ходатайствами подобного рода и хотел, чтобы суд был равен для всех; он даже не допускал, чтобы виновного дворянина казнили тайком, так как всякий суд «во всем королевстве должен производиться открыто и перед народом» [865] LVI, стр. 140 и сл. .