Шарль Пти-Дютайи - Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков

Одна опасность угрожала сюзерену лена при разделе этого последнего между несколькими наследниками: один из них получал оммаж от остальных и делался их непосредственным сеньором. Филипп-Август в 1209 г., по соглашению с несколькими баронами, издал указ, предписывающий, чтобы в подобном случае все наследники «держали главным образом и без всякого посредника» от того сеньора, от которого перед этим зависел данный лен [814] XXXI, № 1136. Об этой политике королей см. также LXXII, II, № 1959. .

Феодальная верность была такой шаткой, что короли искали способов утвердить ее. Мы видим вокруг Филиппа-Августа «присяжных рыцарей» (« chevaliers jurés ») [815] ХIII, стр. 111. . Они принесли, без сомнения, какую-то особую присягу: это был очень древний обычай. Тот же король пробовал также прибегать к угрозе отлучением [816] XXXI, № 498, 500. . Но больше всего он пользовался системой феодального поручительства, и это оказалось так удачно, что мы можем констатировать пользование ею в течение всего XIII в. [817] XXXVI, № 15, стр. 55, пример, относящийся к 1292 г. Когда вассал давал королю какие-нибудь обещания, заключал с Ним мир или соглашение, получал от него надзор за крепостью, или когда он просто становился подозрительным, то король заставлял сеньоров, над которыми он имел власть, поручиться за этого вассала, или же этот последний сам должен был найти себе поручителей среди своих родственников или друзей. Поручители давали королю обещание служить ему в случае надобности против нарушившего верность или уплатить известную сумму; в некоторых случаях король мот конфисковать имущество сеньора-поручителя. Примеров этого было множество. Так, в 1212 г. многие сеньоры анжуйской области обещали уплатить Филиппу-Августу по тысяче ливров каждый, если Амори до Кран не сдаст по первому требованию укрепление Шантосэ [818] XXXI, № 1339–1348. Другие примеры: DCLXX, стр. 116 и прим. 117. . В 1230 году дофин, граф Овернский, и его внук Роберт заключили мир с королем и принесли ему ленную присягу (оммаж): пять сеньоров явились поручителями в том, что те выполнят свое обещание признать, в случае надобности, юрисдикцию королевской курии. В 1231 г. Фульк Пенель поручился за верность своего племянника сеньора де Фужер; если этот последний не выполнит своих обязательств, то король мог взять в залог все владения, которые Фульк Пенель держит от него [819] LXXIII, II, № 2038, 2129. См. также № 2090–2126, 2741, 2799–2803 и т. д. . Граф и графини, правившие один за другим Фландрией, с тех пор, как Ферран сделался подозрительным для Филиппа-Августа, были окружены целой сетью поручительств, которые должны были дать сеньоры и города этой области (в 1212 г., 1217 г., 1226 г., 1237 г., 1245 г. и т. д.); например, когда графиня Фландрская вышла замуж за Фому Савойского в 1237 г., Людовик Святой отправил своих представителей принять залоги от восьмидесяти сеньоров и двадцати восьми городов [820] Там же, № 2585 и сл. . Заметим при этом, что уклониться было нельзя: Гуго IV, герцог Бургундский, в 1235 г. отказался поручиться за Тибо Шампанского, который, по-видимому, замышлял измену; Людовик IX заставил Гуго IV принести повинную и написать ему в следующих выражениях: «Я уплачиваю моему дражайшему сеньору Людовику, славному королю Франции, чтобы исполнить его волю, штраф до пяти тысяч марок серебра за то, что не хотел поручиться за знатного человека Тибо, графа Шампанского, по его письменному приказу». Бургундская герцогиня-мать и пять вассалов герцога должны были сами поручиться в уплате этих пяти тысяч марок; если наступят обстоятельства, когда эти деньги нужно будет уплатить, и это не будет сделано, то Гуго сам явится в Париж в качестве заложника, или же король захватит весь лен, который герцог держит от него. Письмо заканчивалось принятием обязательства в верности и повиновении королю [821] Там же, № 2365. .

Такое систематическое пользование поручительством, которому историки не уделили достаточного внимания, было, без сомнения, одним из самых могучих орудий успехов королевской власти Капетингов в XIII в.

Кутюмы, относящиеся к феодальному наследственному праву, позволяли королю извлекать из своих прав сюзерена значительные выгоды территориальные или стратегические. Вместо рельефа, который сюзерен имел право требовать с совершеннолетнего наследника, он мог, по соглашению с ним, получить какую-нибудь территорию [822] Например, Ножан-л-Эрембер в 1219 г.: XXXI, № 1891; ср. DСLXX, стр. 121–122. . В случае перехода наследства по боковой линии Филипп-Август пользовался и даже злоупотреблял своей властью для того, чтобы купить все наследство или хотя бы часть его [823] Графства Клермон-ан-Бовези, Алансонское, Бомон-сюр-Уаз: DCLXX, стр. 122; CDXIV, стр. 61 и сл. . Когда лен, зависящий непосредственно от короля, переходил к вдове сеньора, или когда наследник был несовершеннолетним, королевская власть, начиная с Филиппа-Августа, накладывала на него руку самым бессовестным образом. Рауль д'Эксуден, по своей жене граф д'Э и приверженец английской партии [824] Акт Филиппа-Августа, помещенный в XXI, IV, ч. 2-я, стр. 614. , умер не оставив наследника; Филипп-Август потребовал от его вдовы территориальных уступок и рельеф в размере пятнадцати тысяч марок серебра, водворил в графстве одного из своих бальи в качестве соправителя до уплаты всей суммы и запретил возводить в нем какие бы то ни было новые укрепления [825] LXXII, I, № 1360, стр. CCII, IV, ч. 2-я, стр. 547–548; CCXII, стр. 549. . Само собой разумеется, что во всех таких случаях вдова должна была присягнуть королю, что не выйдет вновь замуж без его согласия, а если у нее была дочь, то дать такое же обязательство и за нее [826] LXXII, II, № 2027, 2335, 2378 и т. д. . Филипп-Август получал приличный куртаж всякий раз, когда устраивал кому-нибудь из своих друзей женитьбу на богатой наследнице [827] Приобретения Монтаржи, Жиен, Пон-Сен-Максанс: DCLXX, стр. 121. , а самые выгодные брачные союзы оставлял для своих родственников; таким именно образом Петр де Дрё женился на наследнице графства Бретонского, Филипп Юрпель — графства Булонского; Альфонс де Пуатье — графства Тулузского; во всех этих трех случаях дело шло о сеньориях, которые некому было защищать. При таких же обстоятельствах графство Шампанское попало под опеку Филиппа-Августа, который оказывал существенную поддержку графине-регентше, но обращался с Шампанью, как с придатком к королевскому домену, все время, пока продолжалось несовершеннолетие Тибо [828] CXLVII, IV, ч. I; DCLXX, сто. 108–109, 115; CCXI, IV, ч. 2-я, стр. 291–293, 334–335. . В течение целого столетия, следовавшего за Бувином, графство Фландрское находилось в полном подчинении у короля: плен побежденного при Бунине Феррана, появление самозванца «лже-Балдуина», выдававшего себя за старого графа Балдуина, наконец, дорого купленное освобождение из плена Феррана, все это отдавало графиню Иоанну в полную власть Филиппа-Августа, Людовика VIII и Бланки Кастильской; затем пресловутая ссора детей графини Маргариты была тоже очень на руку Людовику Святому [829] CCCLXXXIII, т. I и II, кн. VIII и IX; DCLXXXI, I, стр. 402–409; DXVII, стр. 396–402. См. ниже. . Феодальное обычное право допускало совладение и обмен, и Филипп-Август пользовался этим для приобретения мест, господствующих над пограничной полосой домена или над большими дорогами, а также чтобы наложить свою руку на некоторые из наиболее сильных укрепленных замков, того времени [830] DCLXX, стр. 119–120, 122–123; DXVII, стр. 321. . Часто он заставлял своих вассалов давать обязательство сдачи того или другого замка по первому требованию [831] Например; XXXI, № 1640, 2191, 2225 и т. д. .