Однако к весне 1932 года, когда начался спор Эйхе и Голощёкина, любые попытки охарактеризовать обнищавших казахских беглецов как «богачей» или потребовать возвращения тех, у кого имеется «скот», звучали бессмысленно. В своем ответе Эйхе высмеял заявление Голощёкина, что большинство беглецов в Западную Сибирь составляли баи: «Весь вопрос только в том, почему в этом году контрреволюционная работа бая-кулака была столь успешна, что ему удалось сбить тысячи бедняцко-середняцких хозяйств». Эйхе утверждал, что организация помощи откочевщикам возможна только в Казахстане: «Организовать в Западно-Сибирском крае какую-нибудь базу по снабжению откочевавших нуждающихся казахов означает поощрять дальнейшую откочевку». Он отверг голощёкинскую идею об отделении баев от остальных казахов, сказав, что и «это можно сделать только в Казахстане» 765 765 АПРК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 5192. Л. 42–43 (Письмо секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Эйхе секретарю Казахского крайкома ВКП(б) Ф.И. Голощёкину, 3 сентября 1932 г.) // Насильственная коллективизация и голод в Казахстане. С. 117–118.
. Еще резче, по сообщению уполномоченного из Восточно-Казахстанской области, высказался уполномоченный ОГПУ из Западно-Сибирского края: «Вы хотите превратить наш край в опытное поле тем, что мы должны ваших граждан учесть по районам, социальному положению – открыть статистику, после этого собрать и кормить их, и, наконец, отправлять их только по вашим нарядам[,] – с этим не согласны!» 766 766 АПРК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 5192. Л. 45–46 (Из докладной записки уполномоченного Изенбаева Восточно-Казахстанскому обкому ВКП(б) и областному исполнительному комитету об откочевщиках в Сибири, 29 марта 1932 г.) // Там же. С. 133.
Ответ Голощёкина показывает, до какой степени проблемным стал вопрос контроля над республиканской границей. Голощёкин подверг критике Эйхе за неспособность контролировать границы Западной Сибири, утверждая, что каждый день оттуда в Казахстан прибывает по тысяче человек, в основном «кулаки» и «батраки». Он неохотно согласился, что Казахстан должен принять назад тех, кого вышлют из Западной Сибири, но неоднократно повторил, что республика переживает величайшие трудности и потому не может принять больше ни одного человека 767 767 АПРК. Ф. 141. Оп. 17. Д. 605. Л. 95 (Голощёкин – Эйхе, без даты; вероятно, март 1932 г.).
. Позже в этом же месяце по распоряжению крайкома был создан комитет, во главе которого встал Ураз Исаев, председатель Казсовнаркома. В задачи комитета входило следить за возвращением в Казахстан бедняцких и середняцких хозяйств и посылать этих людей на фабрики и строительные площадки республики 768 768 АПРК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 5192. Л. 39 [Протокол № 97 заседания бюро Казкрайкома ВКП(б)] // Насильственная коллективизация и голод в Казахстане. С. 134–135.
. Границы Казахстана с другими советскими республиками начали патрулировать подразделения легкой кавалерии – с целью воспрепятствовать дальнейшему движению населения 769 769 Ohayon I. La sédentarisation des Kazakhs. Р. 167. В декабре 1932 года власти приняли дальнейшие меры по регулированию движения населения, введя систему внутренних паспортов. См.: Shearer D.R. Elements Near and Alien: Passportization, Policing, and Identity in the Stalinist State, 1932–1952 // Journal of Modern History. 2004. Vol. 76. No. 4. Р. 835–881.
.
К 1932 году положение с болезнями стало критическим. Крайком сообщил, что в трех северных областях (Восточно-Казахстанской, Карагандинской и Актюбинской) наблюдается эпидемия тифа, а в одной из них (Актюбинской) – еще и эпидемия черной оспы. Крайком предупреждал, что к началу осени в этих областях могут начаться «массовые заболевания населения города и деревни» 770 770 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 42. Д. 34. Л. 85–86 (Протокол № 107 (особая папка) заседания бюро Казахского крайкома ВКП(б) о тяжелом продовольственном положении в ряде районов Казахстана, 2 июля 1932 г.) // Голод в СССР, 1929–1934. Т. 1. Кн. 2. С. 275.
. Особенное беспокойство крайком испытывал в отношении промышленных районов, например Карагандинского угольного бассейна, где существовала опасность встреч беженцев с рабочими 771 771 АПРК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 5192. Л. 27–28 (Постановление бюро Карагандинского горкома ВКП(б) «О борьбе с эпидемическими заболеваниями», 15 сентября 1932 г.) // Из истории депортаций. С. 524–526.
. Было принято решение, что откочевщики, представляющие собой двойную опасность: как носители болезней и как «социально вредные элементы», должны будут проходить фильтрационные пункты, прежде чем их допустят на промышленные объекты, в точности как «спецпереселенцы», то есть высланные из родных мест крестьяне 772 772 О фильтрации спецпереселенцев см.: Werth N. Cannibal Island. Р. 173.
. В этих фильтрационных пунктах врачи должны были проводить полный медицинский осмотр откочевщиков (включающий мытье, выведение вшей и прививки от оспы), а чиновники – собеседование, целью которого было убедиться, что на промышленные объекты будут отправлены беженцы только надлежащего социального происхождения 773 773 Усилиям врачей по помощи голодающим казахам мешало то, что медицинское изучение последствий голода в начале 1930-х годов в Советском Союзе было невозможно. Голод стал законной сферой исследований в СССР лишь в годы Второй мировой войны, когда врачи стали изучать то, как выявлять жертв голода и как их лечить. По этому вопросу см.: Manley R. Nutritional Dystrophy: The Science and Semantics of Starvation in World War II // Hunger and War: Food Provisioning in the Soviet Union during World War II / Eds. W.Z. Goldman, D. Filtzer. Bloomington, 2015. Р. 206–264.
. Все откочевщики должны были проходить карантин в изоляторах. Таким образом, обсуждение откочевщиков приобрело откровенно медицинский характер, и на них стали смотреть с еще бóльшим подозрением 774 774 ЦДНИВКО. Ф. 15п. Оп. 4. Д. 110. Л. 133–169, 180–184, 186 (Акт, составленный бригадой Восточно-Казахстанской областной КК РКИ по итогам обследования устройства откочевщиков, их обслуживания, борьбы с беспризорностью, 26 октября 1932 г.) // Из истории величайшей трагедии. С. 70.
.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу