Раев Марк - Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи

На этих страницах мы пытались показать, что методы и объем реформ Александра II были выработаны в правление Николая I. Некоторые реформы или попытки конкретных реформ были предприняты уже в это время. Они широко известны: это реформы, касающиеся министерства государственных имуществ и административной реорганизации государственных крестьян, описанная нами политика народного просвещения, реформа городской администрации Санкт-Петербурга, которая послужит образцом для реформ 1864 года, "кодификация" законов, оздоровление финансов, поощрение начи-нающейся индустриализация. Кажется, что николаевское правительство было даже готово увенчать свои усилия преобразованием основ социального и экономического режима страны: отменой крепостного права и коренным

204

переустройством основных аспектов местной жизни -администрации и правосудия. Однако такая программа реформ сильно запаздывала - она напоминала анахроническую программу реформ Гарденберга и Штейна. Чтобы достичь успеха, эта программа должна была осуществляться незамедлительно. Сделать Россию европейской страной второй половины XIX века и осуществить стремления Петра Великого в изменившемся с его времен мире было поистине титаническим трудом. Унаследованную Александром II от Николая I политику реформ иногда называют бисмарковской до Бисмарка, но, надо сказать, она была радикальней. С помощью обновленной и профессионализировавшейся бюрократии государство могло заложить основы современного общества и оставить порожденному им гражданскому обществу достаточное поле деятельности, чтобы оно прочно и глубоко укоренилось.

РЕФОРМЫ АЛЕКСАНДРА II

Именно на этом гигантском проекте сразу после окончания Крымской войны сосредоточились все внимание и вся энергия Александра II и его советников, принадлежавших к новым бюрократическим кругам, которые сформировались в царствование его отца. Задача была не из легких. Главная реформа - отмена крепостного права, хоть и поддерживалась подавляющим большинством, вызвала как немалое сопротивление, так и критику форм, в которых осуществлялась. Это сопротивление надо было сломить, что было возможно только путем обращения к самодержавной власти самого императора. Следовательно, требовалось сохранить и даже усилить лично воплощенную самодержавную власть - так сказать, возродить эту старую русскую политическую традицию.

205

Уничтожая сопротивление своей программе реформ, самодержавие заимствует инструменты и методы у просвещенного, но все же бюрократического государства. Это приводит к тому, что те же противоречия и парадоксы, которые во все времена характеризовали этот правительственный метод, проявляются еще более резко в середине XIX века. Действительно, речь шла уже не только о начале преобразований традиционного общества, но и об установлении современного гражданского общества и экономической системы, основанной на индустриализации и международном обмене в широких масштабах. Форма, в которой проводились эти реформы при Александре II, не может не напомнить патернализм французского "старого режима" и Diszip-linierung камералистского образца XVIII века. Совершенно естественно, что эти реформы проводились почти исключительно профессиональной бюрократией, к которой присоединились новоиспеченные выпускники университетов и технических институтов, то есть технократическая элита с дидактическими и авторитарными тенденциями.

206

Проводивший реформы establishment сталкивался с двойным сопротивлением. С одной стороны, находящаяся в меньшинстве интеллигенция относилась враждебно и к программе и к методам государства, так как сама заявляла права на руководство народом. С ее точки зрения, сразу же за реформами должны были последовать радикальные преобразования всего общества, правительственного аппарата и системы производства. Интеллигенция не только стремилась получить активную роль, но и строила идеологию радикального преобразования общества, и отправной точкой этой идеологии было неприятие действительности, которой интеллигенция, к тому же, не знала. Эта идеология (или, скорее, эти идеологии), которую она формулировала и вырабатывала, проистекала из почти религиозной веры в материальный прогресс и преклонения перед народом, стремления раствориться в народных массах.

С другой стороны, бюрократическое государство оказывалось в конфликте с теми элементами образованного общества, которые чувствовали свое призвание к созданию основ и форм настоящего гражданского общества. Представители этого последнего, занимавшиеся производственной деятельностью, требовали максимальной внутренней автономии, чтобы успешнее выполнять поставленные себе цели, найти защиту от злоупотреблений властью со стороны бюрократии и иметь дело с администрацией, соблюдающей законы. Но, с точки зрения государства, разрешить этому зарождающемуся гражданскому обществу стать независимой прослойкой означало ни больше ни меньше, как отречься от самодержавной власти государя и уничтожить ее. Это было невозможно, так как только она была в состоянии осуществлять и продолжать начатую программу реформ. Следовательно, с самого начала между верхушкой гражданского общества и государственным бюрократическим аппаратом стояло недоразумение.