Александр Кравчук - Перикл и Аспазия

Началась великая война эллинов. Ее первый акт — предательское ночное нападение и преступное убийство безоружных пленников. Такой эта война оставалась в течение многих лет: жестокой, полной коварства и беспощадности.

Жители Аттики увидели огни пожарищ только спустя восемьдесят дней после попытки фиванцев овладеть Платеями. Уже был разгар лета и колосилась пшеница. Но нигде в полях не встретишь земледельцев. Большая пелопонесская армия во главе с царем Архидамом двигалась в глубь Аттического полуострова, опустошая самые плодородные его земли. Были подвергнуты опустошению Элевсин, родина пшеницы, а также соседняя богатая Фриасийская равнина. Потом спартанцы разбили лагерь на территории самого большого аттического округа. Он назывался Ахарны и лежал почти в самом центре полуострова, на р. Кефис.

Захватчики не встретили никакого сопротивления, более того, они не увидели на своем пути не только ни одного человека, но даже животного. Все деревенские жители вовремя покинули свои дома и укрылись за мощными стенами Афин и Пирея. На это у них было достаточно времени. Дело в том, что, когда до спартанцев дошли вести о платейских событиях, они сосредоточили свои и союзные войска на Истме Коринфском. Оттуда Архидам отправил в Афины посла. Он все еще надеялся, что кровопролития не произойдет: перед лицом непосредственной угрозы войны афиняне пойдут на уступки. Однако посол вернулся пи с чем. Его даже не впустили в город, сославшись па решение народного собрания, проект которого предложил сам Перикл. Оно гласило, что, если спартанцы выйдут в поход, никакие переговоры с ними вестись не будут. Таким образом вождь афинского народа заранее обезопасил себя от оппозиции, которая с помощью переговоров могла бы отсрочить начало военных действий и в последний момент спасти мир. Спартанскому послу было приказано в тот же день покинуть пределы Аттики Его собеседники добавили: «Если спартанцы действительно хотят вступить с нами в переговоры, то пусть сначала уведут свои войска на родину».

Послу дали военный эскорт, чтобы по пути он не вздумал разговаривать с посторонними людьми. Так Перикл предусмотрительно воздвигал стену между своим народом и спартанцами. Пересекая границу, посол сказал сопровождавшим его афинским всадникам: «Этот день станет началом великих несчастий для всех эллинов».

Тем временем пелопонесская армия на Истме получила подкрепление от беотян и теперь насчитывала около шестидесяти тысяч человек. Ее основу составляли великолепные спартанские отряды. После пересечения границы армия подошла к крепости Эноя, стоявшей у подножия горы Киферон. Много времени было потеряно в бесплодных попытках штурмом взять ее мощные стены. Гарнизон мужественно отбивал все приступы. Шли дни, и в лагере осаждающих росло недовольство вождями. Воины говорили об Архидаме: «Он уже давно тайно поддерживает афинян. Поэтому-то он всегда и отговаривал нас от войны и прославлял мнимую мощь неприятеля. Мы долго стояли на Истме, потом еле-еле плелись к Аттике, а теперь торчим «здесь без всякой необходимости. Надо было сразу быстро ударить по приморским равнинам. Тогда мы наверняка захватили бы все имущество афинян, а сами они не успели бы удрать под защиту городских стен».

В этих словах было много правды. Афиняне действительно использовали медлительные действия врага, чтобы вывезти с собой не только домашнюю утварь и орудия труда, по даже деревянные части построек. Скот перевезли на Евбею и соседние острова. Плача и проклиная судьбу, люди расставались со своей землей, домами, реликвиями, оставшимися от предков. Афиняне не любили жить в городе. То из них, кто имел малейшую возможность, постоянно пребывали в деревне па своем клочке земли: они возились в огороде с овощами, ухаживали за виноградником п оливковыми деревьями. Персидское нашествие пятьдесят лет назад огнем и мечом прошло по всей Аттике. Со временем разрушенные дома были восстановлены, многие из них превратились в уютные сельские усадьбы, ибо при постоянно растущем богатстве Афин жители могли позволить себе и некоторые излишества. Теперь же плоды неустанного, упорного полувекового труда будут уничтожены: оливковые рощи вырублены, виноградная лоза вырвана с корнем, а посевы потравит неприятельская конница.

Горесть расставания с прелестями сельской жизни усиливалась еще и потому, что город был не в состоянии обеспечить крышу над головой всем собравшимся в него беженцам из Аттики. Лишь небольшая их часть нашла приюту друзей и родственников, имевших дома в Афинах. Другие устроились как могли — скитались по площадям или разложили свой скромный скарб под крышами святынь. Только самые почитаемые из храмов не пустили в свои помещения непрошеных постояльцев. Даже крепостные башни стали временным домом для многих семей. Те же, кто пришел позднее, должны были довольствоваться длинным коридором между стенами, ведущими в Пирей, и самим Пиреем.