Вадим Сидоров - Незавершенная революция

Опричнину Грозного нередко сравнивают с ЧК в полемическом запале. Однако сравнение это корректно не только по форме, но и по глубинному содержанию. Иван Грозный фактически начал революцию против государства, в стену которого уперлись его амбиции, объективно ли — в силу ограниченности возможностей этого государства, субъективно ли — в силу несогласия его правящего класса с политикой царя. Сложный элитный консенсусправящей асабийи, который сложился при его деде и существовал еще во времена Избранной рады и Земских соборов, разрушился — теперь Иван ополчается на боярство, в котором видит источник фронды, что же касается клерикальной корпорации, то ее интересы он растоптал на Стоглавном соборе.

Перманентная революция Грозного, с «военным коммунизмом» и «продразверстками» оборачивается разорением страны, и в итоге ему приходится отступить, проводя политику нормализации. Но поздно — деструктивные стихии уже вырвались наружу, элитный консенсус разрушен, что в итоге приводит к процессу, известному в русской историографии под названием «Смуты». Военная экспансия — надлом — охота на ведьм, такой была траектория маршрута, приведшего к ней.

События начала XVII в России были одними из интереснейших в ее истории и одними из наиболее важных для последующего хода ее развития. Поэтому неудивительно, что господствующей исторической мифологией они оболганы и искажены, как мало какие другие.

До сих пор эти события называются «Смутой», словом, предполагающим «порядок» тирании как норму, а попытку изменить его как девиацию. Меж тем, если сопоставлять события т. н. «Смуты» с событиями, происходившими примерно в тот же период в Западной Европе, не останется сомнений, что они были русским аналогом революционных движений Нового времени, приведших к ее трансформации в систему зрелого Модерна.

В частности, на рубеже XVI–XVII веков, растянувшись примерно на столетие, происходит буржуазно-национальная революция в Нидерландах, движущей силой которой были — запомним это — голландские пуритане. В середине XVII же века происходит и национально-пуританская, буржуазно-крестьянская революция Кромвеля в Англии. События рубежа XVI–XVII веков в России надо рассматривать в том же историческом контексте, однако, так как в отличие от Нидерландов и Англии они завершились победой сил контрреволюции, сумевших оседлать национальную революцию и украсть ее результаты, обслуживающая их интересы историография сумела интерпретировать эти события так, что их суть до сих пор мало кому понятна.

Это системная проблема — абсолютно революционные, эпохальные движения и силы до сих воспринимаются у нас через призму каких-то лубочных, инфантильно-идиотических ярлыков вроде «самозванец», «семибоярщина» и т. п. Мне неоднократно уже приходилось писать о том, что его восприятием через призму соответствующего ярлыка — «ереси жидовствующих» убито понимание такого грандиозного явления русской духовно-политической истории как аналог пуританского реформизма и арианства, суть которого не видится из-за его ассоциации с «жидами». Так же дело обстоит с навешиванием ярлыков на участников событий XVII века, причем, там эти ярлыки идут прямо таки один за другим.

Революционное движение, пережившее четыре (!) реинкарнации его лидеров-аватар, рассматривается как движение «самозванцев» — «Лжедмитриев». Наряду с этим, они рассматриваются как «польско-литовская интервенция», а борьба с ними как народно-освободительная, при том, что уже «Лжедмитрий II» (еще один ярлык) выступил против «поляков». В то же время «законный правитель» Василий Шуйский для борьбы с ним обратился за помощью к шведам, оплатив услуги их экспедиционного корпуса русскими территориями, отданными по Выборгскому трактату, и будучи свергнут своим народом, закончил жизнь как верноподданный польского короля Сигизмунда III, которому он присягнул. К слову, с последним он взаимодействовал еще будучи «законным правителем России» — именно в борьбе против «Лжедмитрия II», ряды которого объединили противников обоих монархов.

«Поляки» это тоже сам по себе ярлык, учитывая то, что Речь Посполитая на тот момент представляла собой не национальное польское государство, а транснациональную монархию — федерацию трех народов: польского, литовского и руського (западнорусского, малорусского — предков украинцев и белорусов). Соответственно, кроме поляков и балтов-литовцев, ближайших родственников восточных славян, в мультинациональных силах выходцев из Речи Посполитой — как противников своего короля, объединившихся с великорусскими революционерами, так позже и правительственных сил — участвовало немало малорусов. Ходкевич, Сагайдачный, Сапега, Вишневецкий, Лисовский и многие другие военно-политические лидеры были не большими «поляками», чем Василий Шуйский, под конец жизни давший присягу Сигизмунду III. Все это была старая руська шляхта, казачьи гетманы, видевшие Малую Русь ее центром, а Великую Русь рассматривающие как ее отбившуюся от рук окраину, которая должна быть возвращена законным владельцам.