Андрей Купцов - Миф о красном терроре

\ Истинная человечность, за которую борется наша народная революция, нисколько не уважается теми, которые считают себя вашими приверженцами, и ни одного слова из ваших уст не раздалось в её защиту”».

Из комментария Наркомининдел для граждан РСФСР:

«Внутри Советской республики католическое духовенство с первых же дней Октябрьской социалистической революции вело контрреволюционную работу. Под руководством митрополита барона Роопа, епископа Цепляка и прелата Буткевича была создана заговорщицкая группа, стремившаяся к свержению советской власти и реставрации капиталистического строя. В апреле 1920 года у некоего Пусевича были найдены черновики протоколов этой организации, на основании которых следственные органы документально установили факты антисоветской деятельности ксендзов, в том числе Буткевича, Антония Малецкого, Феофила Матулиниса, Люциана Хвецко, Павла Ходневича, Антония Василевского и других. Вожаки организации получали директивы из Ватикана и поддерживали связь с агентами польского правительства. Издавали нелегальную антисоветскую литературу, вырабатывали тезисы контрреволюционных выступлений, стремились провоцировать конфликты населения с представителями советской власти, чтобы подготовить восстание. В дни войны с панской Польшей широко развернулась шпионская деятельность ксендзов. Руководителем шпионов был посланник Ватикана в Польше Ахилл Ратти, впоследствии ставший папой Пием № 11. Сын фабриканта из Милана, прошедший школу католического воспитания, быстро договорился с военной разведкой польского генерального штаба.

Под руководством опытных шпионов в Варшаве были организованы особые курсы для католических разведчиков и диверсантов. Во Львове создали типографию для печатания контрреволюционных воззваний на украинском и русском языках, предназначенных к распространению в Советской республике».

1919 г. Гомель. Эсер, бывший царский офицер М.А. Стрекопытов, используя недовольство солдат гарнизона, умело организованным перепадом в снабжении поднял мятеж. К ним присоединились солдаты расквартированной там Тульской бригады и местные контрреволюционеры. Сформированная диктатурой Стреко-пытова орда под лозунгом созыва Учредительного собрания развязала садистский террор и начала вырезать и уничтожать всё живое в городе и окрест…

Вернёмся на юг России. Оболенский: «Жаловаться было некому. Губернатор Щетинин вместе с начальником уезда Степановым, забрав из города всю Государственную стражу, поехал на охоту за живыми людьми в леса Павлоградского уезда… Захваченный Щетининым журналист из казенного Екатеринославского вестника ” писал большие статьи о тайнах лесов, а губернатор со стражей сгонял на опушку леса сотни крестьян, бежавших от мобилизации, и косил их пулеметным огнем» (Арбатов З.Ю. Ека-теринослав 1917-22 гг. — Архив русской революции. Т. 11–12. М., 1991. С. 94–96).

Для тех, кто подзабыл: Колчак — это «чёрный адмирал», демон смерти и гений садизма, организатор всесословных пыточных убийств и массовых расстрелов, чья солдатня и корнеты Оболенские вырезали и сжигали города и сёла. Этот больной-монстр уничтожил половину населения Сибири. По сравнению с ним папа Деникин — просто салонный «бретер в номерах».

Вообще, у меня сложилось впечатление, что с сознанием белых что-то сделали. Вы все, наверно, слышали о разных теориях об управлении сознанием. Но именно колчаковщина с её зверством параноидно нефункциональна. Белые делали всё, чтобы вызвать всеобщую лютую ненависть в населении, которое поначалу их встречало с хлебом-солью. Объяснить их поступки с позиции здравого смысла невозможно. Поражает полное отсутствие мотивации любого проявления насилия и болезненной жестокости.

Представьте картину. Лето, солнечное утро, по сельской улице идут и разговаривают о переводе Бодлера два внешне нормальных офицера, ведя за собой в поводу лошадей. За ними сзади едет шагом взвод конных рядовых. А впереди, справа по улице, беременная женщина с дочерью вешают на заборе что-то выстиранное. На беду, женщина обернулась и встретилась взглядом с офицером. Тот, сморщившись и поведя, как Овечкин, головой, бросает собеседнику: «Нет, ну не могу…» Вынимает наган и стреляет ей в живот, а после спокойно и аккуратно прячет в кобуру оружие. Дочь громко закричала, и на её крик из дома стали выбегать семья и соседи. Офицер повернул голову к конным, поднял руку и, поймав взгляд подхорунжего, не опуская руки, тыкнул пару раз пальцем в группу несчастных. И, уже подняв ладонь, резко опустил руку в сторону обреченных… Конные, вынимая шашки и сабли, затрусили к ним и, подъехав, стали рубить в куски всех, кто в этот момент оказался на улице… Кто-то попытался убежать с улицы. За такими, легко догоняя, заскакивали во дворы конные нелюди и уже там молча и спокойно рубили всех, кто попадался под руку. Весь эпизод занял где-то минут пять, и конники, не торопясь, стали догонять идущих по улице двух беседующих колчаковцев… Лето, солнечное утро. Сибирь. (Из сборника «Поезд смерти». Я просто последовательно изложил слегка сумбурный рассказ очевидцев.