Жан Ворт - Век моды

После Мак-Магона президентом стал Греви [96], и общество немедленно потеряло свой блеск. Наступил неизящный буржуазный период, во время которого приемы и балы стали скучными, глупыми и потеряли всю свою изысканность.

После Греви пришел Карно [97], а затем Казимир-Перье [98], и остатки светского блеска пропели свою лебединую песнь. Нельзя отрицать, что политики влияют на восхитительные атрибуты более красочной стороны существования. Обеды или танцы – мы называли их балами в 1870-е годы – и другие развлечения подобного рода лишаются изящества, если не соприкасаются с юмором, яркостью и неуловимым обаянием общения. И когда общество становится скучным, мода будет тяжеловесной или, как говорят, викторианской. Следующие после политиков, от кого зависит судьба моды, это женщины театра, полусвета или аристократия, которые пережили свои короткие моменты в лучах славы.

Меня так часто спрашивали, как рождается мода, формируется и входит в мир. Я понял, что среди страниц, посвященных одежде и политике, может найтись место и для описания процесса возникновения моды.

Расцвет и падение любой моды – это естественное проявление человеческой извращенности. Где-нибудь, когда-нибудь какому-нибудь великому кутюрье приходит в голову идея придумать новую модель – например, кринолин. На первый взгляд она может показаться абсурдной и, несомненно, слишком смелой, слишком бросающейся в глаза, чтобы сразу понравиться среднестатистической консервативной женщине. Но ваш прозорливый дизайнер вначале и не учитывает эту среднестатистическую женщину. Скорее всего, он просто бросает внутренний взгляд на свою клиентуру и выбирает из нее такую женщину, как мадам де Меттерних, известную своими нарядами и красотой и которая в то же самое время занимает такое прочное положение, социальное или какое-нибудь другое, что может себе позволить проявить инициативу, рискнуть быть отличной от других.

Выбрав свое главное действующее лицо, ваш модельер затем встречается с ней и убеждает надеть свое новое платье. Если ему повезет с новым фасоном и дамой, кто его будет носить, успех нового предприятия будет моментальным. Через неделю каждая женщина, принадлежащая этому кругу, закажет платье подобного фасона. Через месяц женщины менее высокого общественного положения будут носить его копии. Через два месяца громко заявившая о себе мода станет уже привычной. А через три женщинам она надоест, и они станут искать способы изменить ее, сделать более индивидуальной или необычной. К несчастью, на этом этапе они обычно прибегают к преувеличению, чтобы сделать оригинал лучше, и изящный и изысканный фасон, как это было в случае кринолина, вскоре теряет свое прежнее очарование и становится смешным и вульгарным. А как только мода становится вульгарной, она умирает. Тогда бедный кутюрье должен ломать голову, чтобы найти что-нибудь новое. Обычно ему это удается, потому что дизайнер с одной идеей в запасе недолго остается дизайнером. Приблизительно через неделю некая очаровательная и влиятельная женщина появляется в театре или на скачках в красивом платье, у которого линии юбки, рукавов и корсажа отличаются от того, что было раньше, – и вот, новая мода родилась.

Из-за такой требовательности моды голова кутюрье должна находиться в постоянной работе и придумывать что-нибудь новое. И он не смеет пропустить малейшей мелочи жизни, сколь ничтожной она бы ни была, которая могла бы ему дать подсказку или вызвать вдохновение.

Например, знаменитое платье-туника, вызвавшее революцию в портняжном деле во времена блестящей Второй империи, было навеяно женщиной-крестьянкой, заколовшей свою юбку сзади поверх нижней юбки. Неважно, что ни крестьянка, ни ее убогое платье, ни ее грубая нижняя юбка сами по себе были непривлекательными. Достаточно, если что-то из этих трех деталей подсказало Ворту идею надеть две юбки одну поверх другой, придав фигуре бесконечную грацию и очарование. Более того, две юбки можно сшить из разных тканей, разного цвета, с бесчисленным разнообразием фасонов и множеством всяческих отделок.

Отцу особенно повезло, что его главными героинями были мадам Меттерних и моя мать. Как хорошо я помню день, когда мадам Ворт и принцесса ввели вызвавшую скандал моду появляться на улице без верхней одежды! В то время считалось, что женщина не должна выходить на улицу или появляться на скачках – в любом месте за пределами своего дома – без мантии, шали или толстой накидки, которые бы скрывали очертания ее фигуры и особенно талию от вульгарных взглядов. Даже летом считалось крайне неприличным появляться без верхней одежды. Эта преувеличенная скромность в конце концов надоела Ворту, и он задался целью покончить с ней: изготовил платье ярко-зеленого цвета для мадам де Меттерних – впоследствии он так и стал называться «зеленый а-ля Меттерних» – и розово-голубое платье из тафты для моей матери и убедил надеть эти наряды на скачки без мантии или плаща. Вместо этого на плечах мадам де Меттерних развевалась маленькая кружевная накидка, полностью прозрачная, она даже не прикрывала переда платья. А легкая присборенная кружевная накидка, почти не заметная среди разноцветной тафты, отделанная по краю кружевом из Шантийи, служила верхней одеждой для мадам Ворт.