Юрий Селезнев - Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков

Помощь предложили Владимир Петрович Гриценко и Андрей Николаевич Наумов — дирекция музея-заповедника «Куликово поле», с которыми мы уже продолжительное время успешно и плодотворно сотрудничали. Обсуждение деталей совместной работы, которое затруднялось, кроме всего прочего, географическим фактором (мы — авторы — в Воронеже; издатели — в Туле), заняло начало 2007 г. Когда же принципиальное согласие по всем пунктам предстоящей работы наконец-то было достигнуто, случилось непоправимое. 3 мая 2007 г. Андрей Олегович скоропостижно скончался.

Увы, завершать этот весьма непростой проект мне пришлось одному. Наверное, конечный результат работы не совсем укладывается в первоначальный замысел Андрея Олеговича. Вероятно, не со всеми выводами он был бы согласен. Какие-то аспекты он осветил бы по-другому и, несомненно, лучше. Но пусть факт того, что идея не исчезла вместе с уходом из жизни Андрея Олеговича, а получила определенную завершенность, станет данью памяти моему Учителю.

Ю. В. Селезнев

Исследование историографии Куликовской битвы началось сравнительно недавно, оно сразу же ознаменовалось серией фундаментальных работ. Среди их авторов следует отметить, тем не менее, Л. Г. Бескровного, С. 3. Зарембу, А. Д. Горского [7] Бескровный Л. Г. Историография Куликовской битвы // Куликовская битва: Сборник статей / Отв. ред.: Л. Г. Бескровный. М., 1980. С. 6–25; Заремба С. 3. Куликовська битва в юторичнш Лiтературi // У1Ж. 1980. № 9. С. 141–150; Горский А. А. Куликовская битва 1380 г. в исторической науке // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины: Материалы юбилейной научной конференции: Сб. ст. / Под ред. Б. А. Рыбакова. М., 1983. С. 15–42. . Их выводы и наблюдения по-прежнему представляются ценными как для изучения событий русско-ордынского противостояния последней четверти XIV в., так и для истории отечественной исторической науки. Не пытаясь пересмотреть сделанные ими выводы, попробуем еще раз осуществить обзор работ российских и советских исследователей Куликовской битвы за период с 1715 по 1980 г.

С начала XVIII в. происходит перестройка всей русской культуры, и этот грандиозный процесс не мог не затронуть историописание в России. На смену летописанию и историческому повествованию приходит научное исследование событий и явлений в жизни общества и государства. Куликовская битва первоначально рассматривалось в рамках общих трудов по отечественной истории как одна из замечательных ее страниц.

Так, А. И. Манкиев в написанном им в 1715 г. «Ядре Российской истории», опираясь на «Летописную повесть о Куликовской битве» [8] В то же время в работе А. И. Манкиева нет характерных для «Сказания о Мамаевом побоище» сообщений о поездке великого князя Дмитрия Ивановича в Троице-Сергиев монастырь, о поединке с ордынцем Пересвета, засадном полке и т. д. , дал короткое, но емкое и достаточно близкое источнику описание сражения: узнав о победе великого князя Дмитрия Ивановича над Бегичем, Мамай «по совету Князя Литовского Ягелы и Князя Рязанского Олега, собравшись со всеми своими силами, пошел в Русь»; но великий князь Димитрий, стремясь не допустить врага «до самой утробы государства… славную победу на Куликовом поле над Татарами одержал, что на несколько верст поле Татарскими трупием от Русских побитым, было покрыто» [9] Хилков А. Я. Ядро Российской истории. М., 1784. С. 135–136. . В книге А. И. Манкиева просматривается стремление дать толкование событий с точки зрения приоритетов светского государства.

Стремление рационалистически объяснить события 1380 г. отчетливо наблюдается и у В. Н. Татищева, который в своей «Истории Российской» привел подробное описание Куликовской битвы [10] Татищев В. Я. История Российская с самых древнейших времен. М., 1784. Кн. 4: (1238–1462 гг.: От Ярослава II Всеволодовича до Василия III включительно); Он же. История Российская. М.; Л., 1965. Т. 5. С. 138–150, 286–290. . Основным источником для рассказа о событиях 1380 г. В. Н. Татищеву послужило «Сказание о Мамаевом побоище», которое он нашел в составе Никоновского летописного свода. Причина такого выбора источника кроется в существовавшем тогда уровне развития исторической мысли. В. Н. Татищев исходил из необходимости дать наиболее подробное описание событий, а сомнений в известиях, приводимых летописью, обычно не возникало. Уточнения вносились лишь в детали повествования. Пытаясь найти рационалистическую причину всех действий русских и татар, В. Н. Татищев исходит из опыта военных действий XVIII в. Так, участие купцов-сурожан в походе князя Дмитрия он объясняет необходимостью снабжения русского войска. Характерно, что именно В. Н. Татищев первым высказал предположение, что удар засадного полка был нанесен на левом фланге русской рати. Об этом можно судить по его замечанию о том, что полк «правой руки», успешно оборонявшийся от татар, не мог перейти в наступление из-за боязни оголить правый фланг основных сил русского войска. Историк стремился приблизить к привычным для него, реальным для времени его жизни масштабам и сведениям о численности войск, десятикратно уменьшая цифры: вместо 200 тыс. — 20 тыс., вместо 400 тыс. — 40 тыс. человек [11] Татищев В. Я . История Российская. Т. 5. С. 144, 287. Примеч. 268; С. 288. При-меч. 281; Афанасьев Э. Л . Куликовская битва в изображении русских писателей XVIII в. // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1980. Т. 39. № 4. С. 294; Горский А. А. Куликовская битва в исторической науке. С. 20. . Хотя в основу повествования было положено наполненное невероятными подробностями «Сказание», историк не стал повторять описания чудес, знамений и молитв. Он отказался от имеющихся в «Сказании» сравнений участников событий 1380 г. с героями и антигероями древности (Навуходоносором, Александром Македонским, Дарием, Пором, Антиохом и др.).