Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Как и Англия, Спарта ввозила великих композиторов из-за рубежа. Предположительно около 670 года по велению Дельфийского оракула с Лесбоса был доставлен Терпандр, которому поручили подготовить состязания хоров на празднике Карнеи. Схожим образом около 620 года с Крита был призван Фалет, а вскоре после него явились Тиртей, Алкман и Полимнест. Их труд сводился по большей части к сочинению патриотической музыки и подготовке хоров для ее исполнения. Отдельным спартанцам музыка преподавалась редко [228] Grote, IV, 264. ; как в революционной России, общинный дух был столь силен, что музыка усвоила корпоративные формы, и одна группа состязалась с другой на величественных праздниках пения и пляски. Такое хоровое пение предоставляло спартанцам еще одну возможность для налаживания дисциплины и боевого порядка, ибо каждый голос был подчинен вождю. На празднике Гиакинтии царь Агесилай послушно пел на том месте и в то время, которые назначил ему наставник хора, а на Гимнопедиях вся община спартанцев независимо от пола и возраста соединялась в массовых упражнениях гармоничной пляски и антистрофического пения. Такие случаи, несомненно, служили мощным стимулом и отдушиной для чувства патриотизма.

Терпандр (Усладитель Мужей) был одним из тех блестящих поэтов-музыкантов, которые ознаменовали начало великой эпохи Лесбоса за поколение до Сафо. Традиция приписывала ему изобретение сколиев ( skolia ), или застольных песен, и увеличение числа струн лиры с четырех до семи; однако гептахорд, как мы уже видели, едва ли моложе Миноса, а мужчины воспевали радости вина еще в окутанное забвением отрочество мира. На Лесбосе он, несомненно, составил себе имя как кифаред — сочинитель и исполнитель музыкальной лирики. Убив в драке человека, он был отправлен в изгнание и счел подходящим принять приглашение Спарты. Там он провел, по-видимому, остаток своих дней, обучая музыке и будучи наставником хоров. Говорят, что жизнь его оборвалась в разгар пирушки: пока он пел — выводя, быть может, ту верхнюю ноту, что была добавлена им к гамме, — один из слушателей запустил в него смоквой, которая, попав ему в рот и забив дыхательное горло, задушила Терпандра в момент наивысшего певческого исступления [229] «Греческая антология», IX, 488, см. Lyra Graeca, I, 29. .

Тиртей продолжил дело Терпандра в Спарте в годы Второй Мессенской войны. Он происходил из Афидны возможно, лакедемонской, вероятно, аттической. Афиняне, несомненно, издавна подшучивали над спартанцами, говоря, что, когда последние терпели поражение во Второй войне, они были спасены хромым аттическим учителем, боевые песни которого окрылили впавших в уныние спартанцев и вдохновили их на победу [230] Grote, III, 195; Murray, Sir G., History of Ancient Greek Literature, N.Y., 1927, 80. . Очевидно, он исполнял свои песни под аккомпанемент флейты перед народным собранием, стремясь овеять смерть на поле боя завидной славой. Один из сохранившихся фрагментов песни гласит: «Доля прекрасная — пасть в передних рядах ополчения, // Родину-мать от врагов обороняя в бою… Пусть же, широко шагнув и ногами в землю упершись, // Каждый на месте стоит, крепко губу закусив… Ногу приставив к ноге и щит свой о щит опирая, // Грозный султан — о султан, шлем — о товарища шлем, // Плотно сомкнувшись грудь с грудью, пусть каждый дерется с врагами, // Стиснув рукою копье или меча рукоять!» [231] Перевод О. Румера, В. Латышева; см. Ridder, 106. По словам спартанского царя Леонида, Тиртей был «мастер всколыхнуть юные души» [232] Grote, III, 195. .

К тому же поколению принадлежат песни Алкмана, друга и соперника Тиртея; им, однако, свойственны большее разнообразие и приземленность. Он происходил из далекой Лидии, и некоторые утверждали, будто он был рабом; тем не менее, его приветливо встретили лакедемоняне, еще не приученные к xenelasia , ненависти к чужестранцам, ставшей частью Ликургова законодательства. Позднейшие спартанцы были бы возмущены его песнями во славу любви и еды и его перечнем благородных лаконских вин. Традиция причисляла Алкмана к величайшим чревоугодникам античности и считала его ненасытным женолюбом. «Сколь счастлив я, что не остался в Сардах, где, оскопив, меня сделали бы служителем Кибеле, но пришел в Спарту, где я волен любить мою златовласую Мегалострату», гласила одна из его песен [233] Mahaffy, J. P., History of Classical Greek Literature, London, 1908, I, 189; Lacroix, Paul, History of Prostitution, N.Y., 1931, I, 149–150. . Он стоит во главе той династии эротических поэтов, что достигает кульминации в лице Анакреонта, и возглавляет список «Девяти лирических поэтов», которых александрийские критики почитали лучшими в Древней Греции [234] Алкман, Алкей, Сафо, Стесихор, Ивик, Анакреонт, Симонид, Пиндар, Вакхилид. . Он умел слагать гимны и пеаны, как и песни во славу вина и любви, и спартанцы особенно любили парфении ( parthenia ), или девичьи песни, которые он сочинял для девичьих хоров. То один, то другой фрагмент являют нам ту силу образного чувства, которая составляет самую суть поэзии: