Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Демократия, под которой Аристотель разумеет правление демоса , или простых граждан, столь же опасна, как и олигархия, так как она основывается на преходящей победе в борьбе за власть бедных над богатыми и ведет к самоубийственной смуте. Лучший вид демократии тот, в котором доминируют зажиточные крестьяне; хуже всего, когда ею заправляет городской сброд ремесленников и торговцев [2029]. Это правда, что «массы судят о многих вещах лучше, чем один человек, и благодаря своей численности они менее подвержены порче, подобно большому количеству воды» [2030]. Но участие в правлении требует особых способностей и знаний; «тому, кто ведет жизнь ремесленника или наемного рабочего, невозможно стяжать совершенство» [2031], т. е. добрый характер, воспитание и рассудительность. Все люди созданы неравными; «равенство справедливо, но только между равными» [2032]; когда осуществлено неестественное равенство, высшие классы будут охвачены такой же готовностью к мятежу, с какой восстают низшие классы, когда неравенство доведено до противоестественной крайности [2033] [2034]. Когда в демократии доминируют низшие классы, богачи облагаются налогами в пользу бедноты. «Бедняки получают эти средства и хотят получить еще, тогда как дающие подобны тем, кто льет воду в решето» [2035]. Но мудрый консерватор не даст народу умереть с голоду. «Истинный друг народа должен следить за тем, чтобы народные массы не были в слишком бедственном имущественном положении… нужно изыскивать какие-то средства к тому, чтобы благосостояние граждан было прочным… всю сумму, образующуюся от избытка собираемых доходов, следует распределять между неимущими, особенно если есть возможность собрать столько, чтобы всякий мог приобрести в собственность небольшой участок земли» [2036].

Возвратив таким образом назад почти все им отнятое, Аристотель предлагает несколько скромных рекомендаций не для осуществления утопии, но для умеренного усовершенствования общества.

«Как может быть наилучшим образом устроена жизнь для большей части государств и для большинства людей безотносительно к добродетели, превышающей добродетель обыкновенного человека, безотносительно к воспитанию, для которого потребны природные дарования и счастливое стечение обстоятельств, безотносительно к самому желательному строю, но применительно лишь к той житейской обстановке, которая доступна большинству, и к такому государственному устройству, которое оказывается приемлемым для большей части государств… [2037]Не должно при этом упускать из виду, а, напротив, следует обращать внимание на то, что в течение столь большого времени, столь длинного ряда лет не остался бы неизвестным такой порядок, если бы он был прекрасным. Ведь чуть ли не все уже давным-давно придумано… [2038]К тому, что составляет предмет владения очень большого числа людей, прилагается наименьшая забота. Всего более люди заботятся о том, что принадлежит лично им… [2039]Сначала следует установить общее правило для всех видов государственных устройств вообще: сторонники того или иного строя в государстве должны быть сильнее его противников… [2040]Таким образом, ясно, что лучше всего устроены те государства, в которых средний класс составляет большую и влиятельнейшую часть, нежели богатые или бедные… Когда число граждан среднего состояния слишком незначительно, тогда те, на чьей стороне численное превосходство, неважно, богатые или бедные, всегда их пересиливают и берут управление государственными делами в свои руки… Свободного государства не получается ни тогда, когда богатые одерживают верх над бедными, ни когда бедные одолевают богатых» [2041].

Чтобы предотвратить возникновение враждебной свободе диктатуры сверху или снизу, Аристотель предлагает «среднее государственное устройство», или «тимократию», сочетающую аристократические и демократические начала; в таком государстве избирательным правом будут обладать только землевладельцы, и мощный средний класс будет поддерживать колесо и ось власти в равновесии. «Землю следует разделить на две части: одна будет принадлежать всему государству, другая — отдельным гражданам» [2042]. Все граждане будут владеть землей; они «должны разделять общие трапезы в определенных сообществах»; только они будут голосовать или носить оружие. Они будут составлять незначительное меньшинство — в лучшем случае, десять тысяч — всего населения. «Ни одному из них непозволительно заниматься ремеслом или жить за счет торговли, так как эти виды деятельности постыдны и вредят доблести» [2043]. Но они «не должны заниматься также и возделыванием земли; земледельцы должны быть отдельным слоем общества», состоящим в основном из рабов. Граждане будут избирать должностных лиц государства и призывать каждого к отчету по истечении срока их пребывания у власти. «По возможности, исход всех судебных разбирательств должны определять надлежащим образом введенные в действие законы, оставляя как можно меньше вопросов на усмотрение судей…» [2044]«Лучше, чтобы правил закон, а не отдельный человек… Тот, кто доверяет высшую власть любому человеку, отдает ее дикому животному, каким порой делают правителя его вожделения; на тех, кто стоит во главе государства, влияют страсти, и это относится даже к лучшим из людей, тогда как закон — это разум, неподвластный желанию» [2045]. Устроенное таким образом государство будет регулировать собственность, промышленность, брак, семью, воспитание, нравственность, музыку, литературу и искусство. «Еще более необходимо заботиться о том, чтобы рост населения не превысил определенного числа, пренебречь этим — значит навлечь на граждан верную бедность» [2046]. «Ни одного калеку выращивать не следует» [2047]. На этих прочных основаниях вырастут цветы цивилизации и безмятежности. «Так как разумение есть высшая добродетель, важнейшей задачей государства является воспитание в гражданах не воинской доблести, но умения правильно пользоваться миром» [2048].