Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Создатели кносского дворца были ограничены как в материалах, так и в рабочей силе. Крит беден металлами и совершенно лишен мрамора; поэтому они строят из известняка и гипса, используя древесину для антаблементов, крыш и всех колонн верхних этажей. Они нарезают каменные блоки столь тщательно, что друг с другом их можно соединять без помощи строительного раствора. Вокруг центрального двора в 1860 квадратных метров по широким каменным лестницам строители поднимают на высоту трех-четырех этажей беспорядочную путаницу комнат — караульные, мастерские, винодавильни, кладовые, канцелярии, помещения для слуг, прихожие, гостиные, спальни, ванные комнаты, часовню, тюрьму, тронный зал и «Зал двойного топора»; поблизости они размещают такие нужные постройки, как театр, царская усадьба и кладбище. На нижнем этаже они насаждают массивные квадраты каменных колонн; чтобы поддержать потолки верхних этажей гладкими округлыми капителями или разбить сбоку тенистый портик, используются круглые причудливые колонны из кипариса, конусообразно набухающие книзу. В безопасной глубине покоя против изящно украшенной стены они устанавливают каменное сиденье, на котором вырезаны простые, но искусные рисунки; нетерпеливые землекопы назовут его троном Миноса; любой турист может скромно присесть на него и почувствовать себя царем на несколько квадратных дюймов. По всей видимости, этот хаотично раскинувшийся дворец и есть знаменитый Лабиринт, или «Святилище двойного топора» ( labrys ), возведение которого древние приписывали Дедалу; он был обречен передать впоследствии свое имя всякой путанице — комнат, слов или колосьев [36] Evans, I, 342–344; Evans in Baikie, 71; Reinach, 82; Плиний, «Естественная история», XXXVI, 19; Glotz, 108. [37] Разумеется, о назначении комнат мы можем, в лучшем случае, только догадываться. Следует добавить, что почти все раскопанные украшения дворца были перенесены в музей Иераклиона или куда-либо еще, тогда как то, что осталось на месте, было весьма безвкусно реставрировано. .

Словно бы затем, чтобы угодить духу современности, которому водопроводное дело интереснее, чем поэзия, строители Кносса установили во дворце канализационную систему, превосходящую все сооружения этого рода, известные нам из древности. В каменные трубопроводы они собрали воду, стекающую с холмов или падающую с неба, направили ее по шахтам в ванные [38] Квадратные углубления в полу некоторых комнат более не рассматриваются как ванны; они не имеют стока и изготовлены из гипса, который был бы со временем разъеден водой. (Hall, 102.) и уборные; израсходованную воду поглощают терракотовые трубы самой последней моды: диаметр каждой секции — 15 сантиметров, ее длина — 76 сантиметров; секция снабжена сифоном для осадка, конусообразно расширяется с одной стороны, чтобы совпасть со следующей секцией, к которой она прочно прикреплена цементной выкружкой [39] Evans, I, 142; III, 252–253; Burrows, R.M., in Baikie, 99 и Semple, 570. . Возможно, эта система была оборудована устройством для подачи горячей проточной воды в царские покои [40] Моссо открыл схожие канализационные трубы в усадьбе Агии Триады. «Однажды после бурного ливня я с интересом обнаружил, что все водостоки функционируют превосходно, и видел, как вода вытекает из сточных труб, по которым можно было идти, встав в полный рост. Сомневаюсь, чтобы где-нибудь нашлась другая канализационная система, работающая по прошествии четырех тысячелетий». (Cм. Baikie, 129.) [41] Evans, III, 116–122. .

К сложным интерьерам художники Кносса добавляют изысканнейший декор. Одни комнаты они украшают вазами и статуэтками, другие — картинами или рельефами, третьи — гигантскими каменными амфорами или тяжелыми урнами, четвертые — вещицами из слоновой кости, фаянса и бронзы. Вдоль одной из стен протянулся известняковый фриз с прелестными триглифами и полурозетками; вдоль другой — панно со спиралями и прямоугольным орнаментом, расписанное под мрамор; на третьей рельефно и в живых подробностях запечатлены схватки человека с быком. В этих залах и покоях минойский художник расточает все великолепие своего неунывающего искусства: здесь он подслушал, как судачат в гостиной Дамы в голубом с классическими чертами лица, стройными ручками и пышными грудями; здесь — заросли лотоса, лилий или олив; здесь — Дамы в опере и застывшие в прыжке дельфины. Здесь, прежде всего, царственный Виночерпий , прямой и сильный, несущий драгоценное умащение в изящной голубой вазе; его утонченное лицо — произведение искусства и воспитания; волосы его густыми косами ниспадают на смуглые плечи; в ушах, на шее, руке и талии сверкают драгоценности, а роскошное одеяние расшито грациозным узором четырехлистника; по всему видно, что перед нами не раб, но безвестный юноша-аристократ, которому выпала привилегия прислуживать царю. Только цивилизация, издавна знакомая с порядком и богатством, праздностью и вкусом, может понимать и творить такую роскошь и такую красоту.