Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Другой вопрос, который задавали исследователи, заключался в том, какой смысл был в составлении столь подробного «Списка русских городов», располагавшихся не только на территории собственно русских княжеств, но и Литвы, Польши, Молдавии и даже Болгарии. Е.П. Наумов, датировав этот документ 1394–1396 гг., обратил внимание на то, что именно на этот период приходятся попытки раздробить единую русскую митрополию. Поэтому он предположил, что инициатором создания такого свода сведений о русских городах мог стать митрополит Киприан, претендовавший на расширение сферы церковного влияния киевской (а к тому времени фактически уже московской) митрополии [595]. С этим предположением можно было бы согласиться, если бы не одно обстоятельство — несмотря на то что в «Списке» перечислены более 350 городов XIV в., включая и самые мелкие, назвать его исчерпывающим нельзя — в нем напрочь отсутствуют города Тверского княжения, одного из главных русских княжеств этого времени.

А.В. Подосинов, так же как и Б.А. Рыбаков, обратил внимание на то, что целая группа городов именуется «Залесскими». При этом он выяснил, что термин «залесский» в сохранившихся источниках до XIV в. встречается всего лишь один раз — в уставной грамоте смоленского князя Ростислава Мстиславича 1136 г. [596]Вместе с тем, отыскивая принцип, на котором был построен «Список», он не согласился с Б.А. Рыбаковым, что в построении текста документа нет никакой системы. Обнаружив, что в центре документа помещен раздел о смоленских городах, он считал, что перечисление городов все же имеет определенный порядок — оно идет от городов, наиболее удаленных от Смоленска к расположенным ближе к нему. Поэтому он предположил, что «Список» был составлен жителем Смоленска. Таким образом, составитель «Списка», находившийся в Смоленске, описывал русские города как бы по направлению к себе [597]. Но следует признать, что данная версия является не более чем игрой ума. В частности, А.А. Юшко отметила, что среди смоленских городов, перечисленных в «Списке», обнаруживается значительное число пропусков. Кроме того, по ее мнению, необъяснимым для смолянина является факт помещения Козельска и Оболенска как среди городов смоленских, так и среди литовских [598].

Важным шагом в решении данного вопроса стали выводы В.Л. Янина, указавшего, что различные варианты «Списка» хотя и незначительно, но все же отличаются между собой: на протяжении XIV — первой половины XV в. происходила определенная корректировка данных этого документа. В течение этого времени границы между Литвой и Русью менялись, что отразилось в отнесении тех или иных городов к различным их группам. Все это позволило историку датировать создание «Списка» временем между 1375 и 1381 гг. [599]

Интересные наблюдения сделал В.А. Кучкин. Он выяснил, что, помимо тверских, в «Список» не попал и ряд других городов, которые уже существовали в XIV в., — Углич (на это уже обращал внимание М.Н. Тихомиров [600], Устюжна, Чухлома, Шерна [601]. Этот перечень городов, существовавших в XIV в., но не вошедших в «Список», можно расширить. Таков, к примеру, подмосковный Перемышль на реке Моче (к западу от нынешнего Подольска), впервые упоминаемый летописью в 1370 г. [602]и который по идее должен был бы фиксироваться «Списком», даже с учетом разногласий историков по поводу времени составления этого источника. Более того, обратившись к духовным и договорным грамотам московских князей XIV в., видим, что в них упоминаются и другие городки, располагавшиеся в их владениях: Радонеж, Вышгород на Яхроме, Тушков, Хатунь, Кашира. Часть из них могла возникнуть лишь в самом конце XIV в., как, например, Кашира, но большинство из них все же существовало и моменту составления перечня. Таким образом, можно прийти к выводу, что «Список» содержит названия далеко не всех русских городов, имевшихся в последней четверти XIV в.

О.И. Хоруженко отметил многослойность «Списка» и сделал вывод о его последовательном редактировании [603]. В частности, в позднейшие списки памятника (уже в начале XVII в.) были внесены тверские города, отсутствующие в более ранних.

Что же служило для составителя «Списка» критерием для помещения в свой перечень того или иного русского города? Здесь перед исследователями встает задача выяснить — что же следует понимать под самим понятием «город». Следует учитывать, что на протяжении столетий это понятие изменялось, наполнялось новым содержанием. Исследователями русского Средневековья при определении этого термина подчеркивалась необходимость выяснения наличия у того или иного населенного пункта укреплений, торгово-промышленного населения, его административного значения и т. п. факторов, которые позволили бы отнести конкретное селение к разряду городов. Но при этом необходимо осознавать тот простой факт, что подобная классификация представляет, по сути, лишь попытку упорядочения наших знаний о прошедшем времени, является плодом мысли современного историка, а у людей Средневековья имелись свои критерии для определения понятия «город».